Недействительность сделки приватизации

ПЕРВЫЙ СТОЛИЧНЫЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ЦЕНТР
Телефон: (495) 64-911-65 (многоканальный), 649-41-49.

НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ СДЕЛКИ ПРИВАТИЗАЦИИ

90-е гг. прошлого столетия в России были ознаменованы массовой приватизацией. Но вот процесс приватизации пошел на спад, а в арбитражные суды посыпались иски о признании недействительными «сделок приватизации».
Причем каждое рассматриваемое судом дело отличается тем, что под идентичными требованиями о «признании недействительной сделки приватизации» в исковых заявлениях ставятся различные вопросы: признать недействительным план приватизации, решение о приватизации, договор с приобретателем государственного или муниципального предприятия (имущества).
«Сделка приватизации» — вполне легальное понятие, закрепленное в нормативных источниках (см., например, ст. 9, 15 ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества»), употребляется оно в теоретических работах и в арбитражной практике.
Вопрос о том, что же представляет собой «сделка приватизации», интересен именно в практическом плане, поскольку, принимая решения по конкретным делам, арбитражные суды признают недействительными «сделки приватизации», понимая в качестве последних в каждом конкретном случае различные акты.
Статьей 8 ГК РФ определено, что основаниями возникновения гражданских прав и обязанностей наряду с другими являются сделки, акты государственных органов и органов местного самоуправления.
Согласно действовавшему ранее законодательству в процессе приватизации можно было выделить несколько этапов:
(1) подача заявки на приватизацию;
(2) принятие полномочным государственным органом (или органом местного самоуправления) решения о приватизации конкретного объекта;
(3) составление и утверждение плана приватизации;
(4) заключение с приобретателем приватизируемого предприятия (имущества) договора.
В последующем при подаче исков в арбитражные суды о признании недействительной сделки приватизации возник закономерный вопрос: что же, собственно, в данном процессе может и должно быть признано сделкой: весь процесс приватизации (т.е. все пункты, указанные нами выше) либо непосредственно договор, заключаемый с приобретателем имущества?
В настоящее время действует ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества» от 21 декабря 2001 г. (далее — Закон о приватизации), которым установлено, что каждый год составляется прогнозный план приватизации; для приватизации конкретного предприятия составляется передаточный акт, затем принимается «решение об условиях приватизации» и по итогам заключается договор с приобретателем государственного (муниципального) имущества. Несмотря на несколько изменившийся порядок приватизации, представляется, что актуальность поднятого вопроса не снята.
Для того чтобы ответить на поставленный вопрос, необходимо в первую очередь обратиться к определению «сделка», содержащемуся в законодательстве, а также к доктринальному пониманию «сделка».
ГК РФ определяет сделку как «действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей» (ст. 153).
Рассмотрим вопрос об участниках сделки.
По указанию ГК РФ таковыми могут выступать только физические и юридические лица. В процессе приватизации, как известно, со стороны продавца всегда выступает Российская Федерация, субъект РФ либо муниципальное образование (т.е. образование публично-правовое), поскольку приватизация — это «возмездное отчуждение имущества, находящегося в собственности Российской Федерации… субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, в собственность физических и (или) юридических лиц» (ст. 1 Закона «О приватизации государственного и муниципального имущества»). Отметим, что действующее российское законодательство признает публично-правовые образования особыми субъектами права, но указывает при этом, что при определении их статуса в гражданско-правовых отношениях подлежат применению «нормы, определяющие участие юридических лиц в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, если иное не вытекает из закона или особенностей данных субъектов» (п. 2 ст. 124 ГК РФ). Это означает, что совершать сделки РФ, субъект РФ либо муниципальное образование могут, но, как указывает ч. 1 ст. 125 ГК РФ, через органы государственной власти или органы местного самоуправления. При этом к сделкам с участием публично-правовых образований применяются общие правила о сделках с участием юридических лиц.
Далее закон указывает, что сделки — это действия физических и юридических лиц, в которых проявляется направленная воля субъектов. Выше мы обозначили, что в процессе приватизации выделяется несколько основных этапов. Все они свидетельствуют о том, что в основе данного процесса лежат именно действия: разработка и утверждение плана приватизации (принятие решения об условиях приватизации), передаточного акта, заключение договора купли-продажи приватизируемого имущества.
Казалось бы, никаких вопросов возникнуть не должно, поскольку оба элемента сделки, обозначенные ГК РФ, соблюдены: есть субъект — физическое либо юридическое лицо на стороне покупателя и субъект, на который распространяются нормы о юридических лицах, на стороне продавца; есть также направленное действие соответствующих субъектов на переход имущества из собственности государственной (или муниципальной) в собственность частную.
Представляется, однако, что данных характеристик для определения сделки приватизации все же недостаточно. Обратимся в этой связи к теоретическим разработкам понимания сделки и рассмотрим их применительно к процессу приватизации.
Практически во всех работах подчеркивается, что «для того, чтобы сделка получила те юридические последствия, которые желательны ее участникам и соответствуют закону, она должна удовлетворять определенным требованиям, условиям» действительности. Так, в учебнике по гражданскому праву МГУ выделены следующие условия: а) законность содержания; б) способность физических и юридических лиц, совершающих ее, к участию в сделке; в) соответствие воли и волеизъявления; г) соблюдение формы сделки.
Не останавливаясь подробно, рассмотрим лишь некоторые сущностные вопросы.
Законность содержания сделки означает, что она не должна противоречить действующему законодательству (ст. 3 ГК РФ), а также основам правопорядка и нравственности. В этой связи хотелось бы отметить, что согласно ранее действовавшему законодательству план приватизации подлежал утверждению комитетами по управлению имуществом соответствующего уровня. Вместе с тем на практике имели место случаи, когда они утверждались иными органами. Так, в частности, в 1993 г. планы приватизации в сфере энергетики утверждались вице-президентом РАО «ЕЭС России», причем такая практика, насколько нам известно, не была признана незаконной.
Относительно способности к участию в сделке следует иметь в виду, что, поскольку сделка всегда является волевым действием, проявлением воли совершающих ее лиц, данное действие может и должно быть совершено лишь лицами, обладающими дееспособностью (ст. 21 ГК РФ).
Важным условием является, разумеется, совпадение воли лиц, вступающих в сделку (т.е. внутреннего желания, стремления достичь определенного результата), и волеизъявления (т.е. выражения воли вовне, без которого невозможно было бы судить о намерении лица вступить в сделку). При отсутствии спора и установленного судом факта несовпадения воли и ее внешнего выражения действует презумпция об их совпадении.
Что касается такого условия, как форма сделки, ГК РФ определяет, что сделки могут быть совершены в устной либо письменной форме. Причем анализ ст. 159, 160 ГК РФ позволяет сделать вывод, что в рассматриваемом нами вопросе устные сделки исключены, следовательно, они могут быть только письменными, поскольку Закон о приватизации предусматривает принятие и утверждение таких актов, как прогнозный план приватизации, решения об условиях приватизации, заключение договора. Очевидно, что ни один из указанных актов не может быть совершен в устной форме. Казалось бы, все несложно: есть субъект, направленность действий к правомерному и «определенному результату», форма соответствующая.
Но не так все просто и очевидно, если попытаться разобраться в природе тех действий, которые лежат в основе приватизации и решений, принимаемых на их основе. Речь в данном случае идет о том, что, как мы уже отмечали, ст. 8 ГК РФ различает в качестве оснований возникновения гражданских прав и обязанностей сделки и акты государственных органов и органов местного самоуправления, которые предусмотрены законом в качестве оснований возникновения гражданских прав и обязанностей.
Как отмечает Д.В. Пятков, конструкция «ст. 8 ГК РФ, а также общепринятые в науке представления о системе юридических фактов позволяют многим юристам утверждать, что сделки и акты государственных органов и органов местного самоуправления являются различными, а точнее — противоположными по своей правовой природе основаниями гражданских правоотношений». Кроме того, автор пишет: «Правосубъектность субъекта РФ, действующего через свои органы, проявляется и при утверждении плана приватизации, и при создании акционерного общества, и при заключении договора купли-продажи. Каковы основания считать, что эта правосубъектность административная, а не гражданская? Почему потенциальный покупатель должен рассматривать план приватизации (решение об утверждении плана) как административный акт, а не как сделку субъекта РФ? Очевидна направленность данного решения на изменение отношений собственности. Такое решение в совокупности с иными юридическими фактами влечет переход публичного имущества в собственность граждан и юридических лиц, и ничто не указывает на субординацию между публичными собственниками и приобретателями имущества в процессе приватизации».
Так что же представляют собой план приватизации (по ранее действовавшему законодательству), а также решение об условиях приватизации? Являются ли они элементом сделки приватизации, самостоятельными односторонними сделками или же это — акты государственных органов или органов местного самоуправления?
Здесь можно выделить две основные точки зрения.
Согласно одной из них «противопоставление актов государственных органов и органов местного самоуправления сделкам приводит к абсурдному выводу: Российская Федерация, ее субъекты и муниципальные образования не могут совершать сделки, несмотря на то что они являются субъектами гражданского права. Дело в том, что Российская Федерация, ее субъекты и муниципальные образования действуют, участвуют в правоотношениях, как правило, посредством актов уполномоченных государственных органов и органов местного самоуправления». Автор этого умозаключения считает, что неверная квалификация издаваемых государственными органами и органами местного самоуправления актов зависит от того, насколько правильно определено содержание данного акта, так как форма акта государственного органа или органа местного самоуправления не может считаться сколько-нибудь надежным критерием для решения вопроса о юридической природе этого акта. В качестве примера Д.В. Пятков приводит постановление Правительства РФ, которое, как указано в работе, является не только формой нормативного или административного акта, это еще и форма решения одного из органов РФ. Обосновывает Д.В. Пятков свою точку зрения тем, что «в законодательстве форма решений уполномоченных органов не дифференцирована в зависимости от того, участниками каких правоотношений становятся Российская Федерация, ее субъекты и муниципальные образования, действуя через эти органы».
С одной стороны, с цитируемым автором трудно не согласиться, так как действительно в основе любого постановления Правительства РФ лежит некое решение, поскольку форма не может не иметь содержания. С другой же стороны, итоговый вывод представляется недостаточно обоснованным, поскольку ст. 23 Федерального конституционного закона «О Правительстве РФ» указывает, что в форме постановлений издаются акты, имеющие нормативный характер. Для решения же оперативных вопросов предусмотрена возможность издания распоряжений, приказов и т.д. Нормативный характер означает общеобязательность, применимость к неопределенному кругу лиц, а также государственное принуждение в случае его неисполнения. В то же время под административными актами обычно понимаются акты ненормативные, которые непосредственно направлены на возникновение гражданских прав и обязанностей у конкретного субъекта — адресата акта. Таким образом, видимо, нельзя однозначно сказать, что форма акта не имеет значения для квалификации отношений между органом, принявшим акт, и его адресатом (адресатами).
Далее, если следовать логике Д.В. Пяткова, утверждение плана приватизации, решение об утверждении условий приватизации следует относить к сделкам. Сделка эта должна быть признана односторонней, поскольку исходит только от полномочных органов государства или муниципальных образований. Он допускает предположение о том, что «решение уполномоченного органа об утверждении плана приватизации является сделкой, достаточной для того, чтобы переход права собственности на объекты соцкультбыта был признан состоявшимся. Другими словами, утверждение плана приватизации можно признать односторонней сделкой, влекущей наряду с другими последствиями переход права собственности на объекты соцкультбыта от РФ или субъекта РФ к муниципальному образованию».
В обоснование своей позиции Д.В. Пятков опирается на суждение Д.В. Петрова, который пишет: «Можно ли… действия (например, распоряжение органа по управлению имуществом о закреплении на праве оперативного управления за учреждением того или иного объекта. — Авт.) публичного собственника рассматривать не как сделку, а как, допустим, „акт государственного органа и органа местного самоуправления, которые предусмотрены законом в качестве основания возникновения гражданских прав и обязанностей“ (подп. 2 п. 1 ст. 8 ГК РФ)? По-видимости, ответ следует дать отрицательный». Одновременно такие акты, как регистрация физического лица в качестве индивидуального предпринимателя, дача согласия органом опеки и попечительства на распоряжение имуществом подопечного и на отчуждение жилого помещения, в котором проживает несовершеннолетний, и ряд других, относятся Д.В. Петровым именно к актам государственных органов и органов местного самоуправления. По мнению Д.В. Петрова, различие приведенных актов заключается в том, что первые из указанных актов не предусмотрены, как того требует п. 1 ст. 8 ГК РФ, конкретным федеральным законом в качестве особого основания возникновения гражданских прав и обязанностей.
Мы не можем согласиться с такой позицией.
Прежде всего необходимо подчеркнуть, что п. 1 ст. 8 ГК РФ дает лишь общий перечень тех оснований, из которых могут возникать гражданские права и обязанности, не упоминая при этом, что они имеют какой-то «особый» характер.
Кроме того, не совсем понятна ссылка не необходимость специального указания на такие акты в федеральном законе в качестве основания возникновения гражданских прав и обязанностей. Должен ли законодатель в каждом конкретном случае указывать в федеральном законе, что такой-то акт государственного органа или органа местного самоуправления является основанием возникновения гражданских прав и обязанностей? Очевидно, нет. Думаем, достаточно того, что законами о приватизации (разных лет) предусматривалось, что Правительство РФ и иные полномочные органы утверждают план приватизации, утверждают решение об условиях приватизации.
Отметим вместе с тем, что сторонники рассматриваемой позиции находят поддержку и в арбитражной практике. Так, ФАС Уральского округа признал верными выводы судов первой и апелляционной инстанций о том, что план приватизации в части включения в уставный капитал истца объектов социально-культурного назначения, к которым относится здание детского сада, является ничтожной сделкой в силу ст. 168 ГК РФ.
Аналогичная позиция высказывалась и в других случаях. В Постановлении ФАС Поволжского округа, признавшего ничтожным один из пунктов плана приватизации, утвержденного Комитетом по управлению имуществом Саратовской области 27.01.1993, указывалось, что коллегия пришла к выводу о ничтожности условий п. 8 как не соответствующих требованиям ст. 294, 295 ГК РФ; в силу ст. 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий и недействительна с момента ее совершения. В Постановлении ФАС Восточно-Сибирского округа указывалось, что Постановление Красноярского краевого комитета по управлению государственным имуществом от 20.04.1993 «О преобразовании государственного предприятия „Сибтяжмаш“ в акционерное общество открытого типа „Сибтяжмаш“ в части утверждения плана приватизации с включением в него спорного имущества не подлежало применению как не соответствующее закону. Согласно п. 1 ст. 181 ГК РФ (в предыдущей редакции. — Авт.) иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлен в течение 10 лет со дня, когда началось ее исполнение.
Но высказывается и другое мнение. Суть его выражена Н.И. Клейн: „Утвержденный… план приватизации является тем административным актом, который порождает право требовать заключения договора купли-продажи приватизируемого объекта (сделки приватизации)“. Представляется, что аналогичной по сути точки зрения придерживается О.И. Крассов, отмечающий, что „приобретение права частной собственности на земельные участки в порядке приватизации может осуществляться на основании заключения договоров купли-продажи земельного участка или на основании административного акта — решения соответствующего органа о предоставлении земельного участка в собственность“. О.Ю. Скворцов, рассматривая процесс приватизации, указывает, что „особенность приватизационных правоотношений порождает комплексный характер юридического состава, в который входят как гражданские, так и административные правоотношения“.
Представляется, что следует согласиться с авторами, высказывающими мнение о том, что при заключении договора купли-продажи связь между продавцом и покупателем имеет, безусловно, гражданско-правовой характер, тогда как отношения по утверждению плана приватизации имеют административно-правовой характер. Поддержки заслуживает и вывод о том, что решение об условиях приватизации по своей юридической природе является актом органа власти, в котором детализируется и конкретизируется прогнозный план (программа) приватизации. Согласиться с этой точной зрения следует, как представляется, по следующим основаниям.
Разработка и утверждение плана приватизации, равно как и утверждение условий приватизации, составляют компетенцию соответствующих органов государства или муниципальных образований (см., например, ст. 6 ФЗ „О приватизации государственного и муниципального имущества“). Компетенция же традиционно понимается как „право и обязанность“ органа управления осуществлять конкретные управленческие функции в определенной сфере, при этом, как справедливо указывает В.Ф. Яковлев, „компетенция — категория, присущая лишь тем отраслям права, которые регулируют отношения властно-организационного содержания. Наделение компетенцией управляющего субъекта означает возложение на управляемого общей обязанности подчинения властным велениям первого, действующего в рамках закона“. В то же время вступление государственных образований в гражданские правоотношения не связано с осуществлением ими своей компетенции.
Еще одним доказательством того, что план приватизации и решение об утверждении условий приватизации — акты в смысле п. 2 ст. 8 ГК РФ, является то, что ст. 15 Закона о приватизации требует обязательного опубликования в информационном сообщении о продаже государственного и муниципального имущества с указанием наименования государственного органа или органа местного самоуправления, принявших решение об условиях приватизации имущества, реквизитах указанного решения.
Взаимопроникновение гражданского и административного в возникновении правоотношений в свое время рассматривал О.А. Красавчиков. По этому поводу он писал: „Свое определенное место в государственном руководстве хозяйственной жизнью страны занимают и правовые средства и формы, среди которых, как известно, определяющее значение имеют нормативное (путем установления нормы права) и оперативное (путем издания индивидуальных конкретных актов) регулирование общественных отношений, что в свою очередь приводит к тому, что акты государственных органов не могут не оказывать своего определенного влияния на движение гражданских правоотношений“.
Обосновывая свою точку зрения, О.А. Красавчиков приводил интересную, на наш взгляд, классификацию административных актов. Согласно данной классификации все административные акты условно делились на акты прямого действия и акты косвенного действия. В качестве первых автор приводил административный акт, в силу которого между каждой из сторон будущего гражданского правоотношения и государственным органом, издавшим соответствующий акт, возникает административное правоотношение. Очевидно, что к случаям утверждения плана приватизации, условий приватизации, данный вид административных актов не применим, поскольку между субъектами отсутствуют отношения „власти-подчинения“.
Более интересны акты прямого действия другого подвида, в качестве примера которых О.А. Красавчиков называл ордер на получение жилого помещения, отмечая, что здесь административный акт (ордер) входит вместе с актом гражданско-правовым (сделкой) в юридический состав, служащий основанием возникновения права на предоставляемую жилплощадь. Гражданско-правовой сделкой в данном составе является заключение договора социального найма. Таким образом, административный акт служит основанием (причем единственно возможным) для последующего гражданско-правового оформления отношений сторон.
Аналогичный по сути пример приведен и И.Б. Новицким, который считал, что частным случаем административных актов являются такие, которые направлены на установление, изменение или прекращение гражданско-правовых отношений, например акт выдачи ордера на занятие определенного жилого помещения. Он видел в этом сходство сделки и административного акта (в качестве разновидности юридических фактов).
Из советского прошлого можно найти и другие примеры. Например, плановые акты, порождавшие административно-правовое отношение между органом, его издавшим, и организациями, которым он адресован. Содержанием этого отношения являются право и обязанность государственного органа требовать от подчиненной организации заключения договора с конкретными субъектами. Но гражданско-правовое отношение, например по выполнению опытно-конструкторских работ или поставке, не порождается одним таким актом, а возникает после заключения договора. Значит, плановый акт связывает стороны гражданско-правовыми обязанностями по заключению конкретного договора и является средством «завязки» гражданско-правовых отношений сторон наряду с договором, т.е. одним из элементов юридического состава, являющегося основанием для возникновения обязательства, поскольку он также определял условия будущего договора.
Основываясь на этом, считаем, что утверждение плана приватизации, а также утверждение условий приватизации являются тем юридическим актом, который лежит в основе совершения сделки приватизации (т.е. заключения договора с приобретателем государственного (муниципального) имущества), но сам сделкой не является. В связи со сказанным не можем полностью согласиться и с мнением Д.В. Пяткова о том, что «будет ли признано то или иное решение уполномоченного органа административным актом или его следует считать сделкой — зависит не от формы решения, а от характера отношений, в рамках которых это решение принимается».
Важно четко разграничивать сделки и административные акты, руководствуясь таким критерием, как «характер отношений». Сделки существенно отличаются от тех административных актов, которые приобретают силу юридических фактов, и эти отличия, по мнению О.С. Иоффе, обнаруживаются прежде всего в том, что административные акты могут быть совершены только органами государственной власти и управления. Другое отличие он видел в том, что административные акты не обязательно направляются на установление гражданских правоотношений. Но даже и направленные на установление гражданских правоотношений административные акты порождают в то же время и определенные административные правоотношения, тогда как сделки же могут породить единственно и исключительно гражданские правоотношения. Кроме того, по мнению ученого, орган, издающий административный акт, сам не становится участником возникшего из этого акта гражданского правоотношения, тогда как лицо, совершающее сделку в целях установления гражданского правоотношения, само становится участником этого правоотношения.
Отметим, что в практике арбитражных судов также сформировано понимание указанных актов в качестве актов государственных или органов местного самоуправления, т.е. актов административных, но не сделок.
Так, в одном из своих Постановлений ФАС Восточно-Сибирского округа указал, что по своей правовой природе распоряжение КУГИ об утверждении плана приватизации, а также сам план приватизации являются актами государственного органа. В Постановлении указывается, что данные акты носят ненормативный характер по признакам властности и обязательности, рассчитаны на неоднократное применение широким кругом лиц. Более того, суд прямо указал на то, что выводы суда апелляционной инстанции о признании оспариваемого распоряжения сделкой приватизации являются ошибочными.
Президиум ВАС РФ также определил позицию, согласно которой утвержденный в установленном порядке план приватизации приобретает силу акта органа государственного управления.
В связи с вышеизложенным возникает вопрос: что же законодатель понимает под сделкой приватизации?
Пункт 7 ст. 15 Закона о приватизации, употребляя словосочетание «сделка приватизации», на наш взгляд, говорит именно о договоре, заключаемом с приобретателем государственного (муниципального) имущества. Такой вывод можно сделать из его норм, которые предусматривают следующее:
— информация о результатах сделок приватизации государственного и муниципального имущества подлежит опубликованию в средствах массовой информации в месячный срок со дня совершения указанных сделок;
— обязательному опубликованию подлежит следующая информация о совершенных сделках приватизации государственного и муниципального имущества: наименование имущества и иные позволяющие его индивидуализировать сведения (характеристика имущества), цена сделки приватизации, имя (наименование) покупателя.
Возможно, формированию практики признания плана приватизации сделкой способствует разъяснение Высшего Арбитражного Суда РФ, данное им в информационном письме от 11.06.1997, п. 6 которого закрепляет: условия, на которых объект приватизации был приобретен по конкурсу, являются элементом сделки приватизации, носящим публично-правовой характер.
Трудно сказать, имел ли в виду Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ то, что условия сделки приватизации содержат решение полномочных органов о проведении конкурса (условия конкурса), или исходил из условий конкретного договора, заключенного с приобретателем имущества — победителем конкурса. Но уже в 2001 г. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Обзоре практики разрешения споров, связанных с применением арбитражными судами ФЗ «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в РФ» указал, что сделки приватизации, не содержащие его стоимостной оценки, признаются ничтожными с момента их заключения, причем речь в данном случае, как следует из текста, шла именно о договоре.
По мнению Е.А. Суханова, после завершения распределения имущества по конкретным собственникам вопросы о передаче государственного (или муниципального) имущества от одних собственников к другим могут и должны решаться в принципе только на гражданско-правовых, т.е. договорных (и, как правило, возмездных) основаниях, ибо они становятся по общему правилу взаимоотношениями обычных собственников. Значит ли это, что формирование имущества публичных организаций в процессе разграничения публичной собственности происходит на основаниях, отличных от гражданско-правовых?
Д.В. Пятков предлагает считать, что в случае с приватизацией имеет место односторонне обязывающая сделка, что, по его мнению, есть нечто среднее между сделкой и административным актом: это не административный акт, поскольку совершается такая сделка не государством, не публично-властной организацией, но это и не обычная односторонняя сделка, поскольку лицу, ее совершающему, государство предоставляет возможность определять поведение других участников имущественных отношений, ограничивая тем самым их гражданские права и свободы.
Рассмотрим данные гипотезы на ряде примеров.
Так, отношение между государством — собственником и предприятием (учреждением), касающееся в отношении имущественного комплекса предприятия (учреждения) в момент установления права, является по форме административно-правовым, и свой интерес в нем реализует учредитель (собственник), а не обладатель вещного права. В нем в этот момент нет самого права оперативного управления или хозяйственного ведения, поскольку нет и вещного отношения. Но после возникновения вещного права отношение имеет гражданско-правовую природу (именно этим, например, объясняется невозможность собственника изъять у субъекта права хозяйственного ведения закрепленное за последним имущество), пусть оно во многом и осложнено элементами бюджетного, налогового и прочего публичного регулирования. Это отношение также может оформляться в форме публично-правовых актов (постановление, приказ, согласование и т.п.) например согласие на сдачу имущества в аренду или изменение целевого назначения имущества, но это не административное отношение, к обоснованию его природы вполне может быть применена теория о возникновении прав из односторонне управомочивающих и односторонне обязывающих сделок.
Распорядительные действия собственника в отношении имущества государственного унитарного предприятия или учреждения, в которых многие правоведы усматривают административную сторону права хозяйственного ведения (оперативного управления), вполне могут быть объяснены с точки зрения указанной теории.
Сделки односторонне управомочивающие, такие, например, как согласие собственника имущества предприятия на сдачу имущества в аренду, участие в совместной деятельности, основываются непосредственно на гражданских субъективных правах, на входящей в их содержание возможности распоряжения правом, которая имеется у собственника, они направлены на предоставление субъекту определенного права (ср. прощение долга, завещание). Как правило, данные распорядительные действия собственника направлены на согласование участия предприятия в каких-либо договорных отношениях, т.е. на принятие обязательств (без предоставляющих управомоченному возможности непосредственного распоряжения объектом, присущего вещным отношениям), что согласуется с теорией односторонне управомочивающих сделок. При этом, что также согласуется с данной теорией, на предприятие в силу целевой правоспособности и в силу распорядительного акта собственника (сделки односторонне управомочивающей) возлагается обязанность.
Сложнее отграничить от административно-правовой природы такие действия собственника, которые обязывают предприятие при определении целей его деятельности или учреждение при формулировании ему заданий в случае определения собственником назначения имущества или изъятия им последнего в предусмотренных законом случаях. Эта сложность была присуща в теории гражданского права также и односторонне обязывающим сделкам, поскольку они представляют собой такие односторонние акты субъекта, в силу которых оказывается воздействие на сферу другого, равного первому субъекту, лица, обладающего такой же диспозитивностью, как и первый. В силу такого одностороннего акта субъект, в отношении которого он направлен, связан последствием этого акта (действия).
Тезис о том, что акт «наделения» имуществом есть форма распоряжения государства — акт власти, а не гражданско-правовое действие, не учитывает того, что вертикальное отношение не исключает имущественного, а следовательно, и гражданско-правового характера этих отношений. И в этой связи нельзя не указать мнения М.М. Агаркова, считавшего, что переход оборотных средств к предприятию, даже если эти средства переходят к нему от вышестоящего регулирующего органа, всегда является имущественным отношением и относится к гражданскому праву. Или, точнее, административный акт в указанном случае порождает «гражданско-правовые отношения между планово-регулирующим органом и предприятием в связи, например, со спором о моменте перехода к предприятию права распоряжения выделенными ему средствами».
Имеется ряд традиционных примеров в российской цивилистике такого рода, не вызывающих обычно затруднений при квалификации отношений, таких как ранее упомянутые ордер на получение жилого помещения или административный акт, представляющий собой основание для возникновения права пожизненного наследуемого владения.
Таким образом, применительно к исследуемому вопросу непосредственно из правоприменительного акта, например постановления главы муниципального образования о создании муниципального учреждения, возникает ряд последствий: (1) создается муниципальное учреждение; (2) КУМИ поручается выступить учредителем, утвердить устав учреждения, закрепить имущество в оперативное управление; (3) муниципальное учреждение наделяется правом оперативного управления на переданное ему имущество, которое ранее было закреплено за другим учреждением; (4) одновременно у последнего прекращается соответствующее вещное право; (5) финансовому управлению администрации муниципального образования постановляется предусмотреть расходы на финансирование созданного учреждения. И в данном случае правоприменительный акт по форме и в отношении определенных адресатов его норм является административным, но он же выполняет, как указывается в литературе, функцию «акта осуществления субъективного гражданского права публичного собственника имущества по наделению создаваемой им организации имуществом на соответствующем вещном праве».
Другим примером являются отношения, непосредственно более близкие к приватизации. Существует мнение, что приватизация является разновидностью реорганизации, которая в свою очередь является сложным юридико-фактическим составом, опосредующим универсальное правопреемство. Известна и отдельная судебная практика, которая дает основания для таких выводов: например, в нескольких судебных актах содержалось указание на то, что сделка по передаче имущества, совершенная в связи с реорганизацией согласно разделительному балансу и акту приема-передачи имущества, является недействительной.
Как утверждается в литературе, императивное требование об одобрении реорганизационного договора общим собранием участников реорганизуемых обществ, его характеристика как организационного акта говорят в пользу того, что реорганизационный договор наряду с передаточным актом является обязательной частью единого решения о реорганизации и поэтому рассматривается как самостоятельное юридическое основание для проведения реорганизации. В этой связи возникла дискуссия по вопросу о том, являются ли сделками действия реорганизуемого и вновь созданного юридического лица по передаче имущества, кредиторской и дебиторской задолженности либо это сложный юридический состав, каждый из элементов которого требует самостоятельной правовой оценки?
О. Герасимова определяет три элемента властности в отношениях реорганизации, которые, по ее мнению, исключают принципы свободы волеизъявления и равенства субъектов, наличие таких элементов предполагает каждая сделка, даже односторонняя. Первым элементом она признает то, что реорганизация осуществляется в силу решения уполномоченного органа юридического лица, и тогда выдвигается теоретический аспект проблемы оценки этого решения: каким юридическим действием такое решение является и к области регулирования каких отношений оно относится; из требований п. 2 и 3 ст. 57 (реорганизация по решению уполномоченных государственных органов при выделении, разделении) следует наличие фактора властности (администрирования), а не направленной воли одной стороны. В качестве второго она отмечает, что в указанной норме присутствует еще один элемент принуждения — реорганизация по решению суда, что исключает такую часть сделки, как свобода волеизъявления. То есть реорганизация по решению суда — еще один штрих властности. И третьим элементом властности признается наличие согласия уполномоченных государственных органов при реорганизации юридического лица в форме слияния, присоединения, преобразования (п. 3 ст. 57 ГК РФ). Исходя из того, что для реорганизации юридического лица в любой форме требуется решение уполномоченного органа, ею сделан вывод о том, что реорганизация юридического лица — это не сделка, а иное действие, основанное на ненормативном акте уполномоченного органа (лица). В качестве еще одного аргумента указывается то, что правоспособность вновь созданного в результате реорганизации юридического лица возникает с момента его государственной регистрации, а значит, совершение сделок в отношении этого юридического лица до его государственной регистрации невозможно (за исключением сделок, дозволенных законодательством и направленных на обеспечение создания юридического лица. — Авт.).
Примечательно, что Научно-консультативный совет при ФАС Восточно-Сибирского округа занял позицию, согласно которой, исходя из положений гл. 4 ГК РФ, реорганизация юридического лица, разделительный баланс, передаточный акт могут признаваться сделками в силу требований ст. 153, 154 ГК РФ. Совет признал, что мнения его членов по этому вопросу полностью не совпали, хотя наиболее предпочтительной признана точка зрения, в силу которой при признании недействительным решения органа управления юридического лица защита нарушенных гражданских прав осуществляется на основании ст. 12 ГК РФ способами, установленными законом.
Как будет видно из следующего примера, данная позиция не является прочной и правоприменительная практика не является единообразной в различных арбитражных судах.
Заместитель прокурора Краснодарского края в интересах Управления делами Президента РФ обратился в арбитражный суд с иском к Федерации независимых профсоюзов России (далее — ФНПР) и ЗАО «Русь» о применении последствий недействительности ничтожной сделки — акта приема-передачи от 23.03.1992 санатория им. В.И. Ленина с баланса лечебно-оздоровительного объединения Управления делами Президента РФ на баланс Совета Федерации независимых профсоюзов России, учредительного договора о создании АОЗТ «Русь» от 10.03.1992 в части передачи санатория им. В.И. Ленина в уставный капитал названного общества и акта к нему от 29.07.1992, возвращении в государственную собственность путем передачи на баланс Управления делами Президента РФ недвижимого имущества по его балансовой стоимости по состоянию на 01.04.2002, расположенного в г. Сочи по ул. Политехнической, 22. Исковые требования были удовлетворены в связи с нарушением порядка передачи спорного имущества на баланс Совета Федерации независимых профсоюзов России, а следовательно, ничтожностью акта приема-передачи от 23.03.1992 и учредительного договора о создании АОЗТ «Русь». В числе прочих доводов ответчик приводил доводы о том, что:
— основанием возникновения права собственности на санаторий им. В.И. Ленина был Указ Президента РФ от 20 января 1992 г. N 26 «О передаче и перепрофилировании здравниц Лечебно-оздоровительного объединения Администрации Президента Российской Федерации», а не сделка;
— акт приема-передачи санатория им. В.И. Ленина не является сделкой, а служит лишь доказательством, подтверждающим реальное исполнение административно-властного предписания Президента РФ по передаче указанного санатория.
Суд, однако, посчитал, что довод о том, что акты приема-передачи не являются сделками, не обоснован. Суд указал, что сделками признаются действия, направленные на возникновение, изменение и прекращение прав и обязанностей (ст. 41 Гражданского кодекса РСФСР, ст. 153 ГК РФ). Передаточные акты обладают указанными признаками сделки, поскольку они направлены на прекращение прав на имущество у одних лиц и возникновение этих прав у других (ст. 135 Гражданского кодекса РСФСР, ст. 223 ГК РФ). Более того, суд в обоснование своего вывода привел ссылку на то, что и Высший Арбитражный Суд РФ исходит из того, что акты приема-передачи являются сделками (Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 26.10.1999 N 3216/99, от 06.03.2001 N 8863/00, от 05.11.2002 N 6745/02).
В настоящее время в юридической литературе все больше получает распространение мнение о том, что решение общего собрания о намерении создать новый субъект права по своей природе является гражданско-правовой сделкой (ст. 153 ГК РФ), выражающей намерение самого юридического лица стать учредителем (участником) другого юридического лица. Нынешняя судебная практика, разделяя позицию многих теоретиков, иногда не признает решения общих собраний гражданско-правовыми сделками, считая их локальными нормативными актами.
Между тем, как отмечает Н.В. Козлова, такое утверждение не только прямо противоречит норме п. 7 ст. 3 ГК РФ, но также не обосновано с научной точки зрения. Следуя этой логике, на основании ст. 12 ГК РФ суды могут не только признавать решения общих собраний, принятые с нарушением закона и учредительных документов юридического лица, недействительными, но и просто не применять их, что неизбежно приведет к возникновению весьма двусмысленных ситуаций. По ее мнению, высшие судебные инстанции должны однозначно высказаться по поводу природы решений общего собрания, признав их гражданско-правовыми корпоративными сделками и указав на возможность применения к ним общих норм о порядке совершения сделок.
Таким образом, полагает Н.В. Козлова, возникновение у юридического лица вещного права на движимое имущество и прекращение аналогичного права учредителя на это имущество опосредуются следующим фактическим составом:
а) односторонней или многосторонней обязательственной сделкой (договором о совместной деятельности по созданию юридического лица, учредительным договором) либо правовым актом уполномоченного государственного органа как основанием возникновения обязательства учредителя передать имущество в уставный капитал юридического лица;
б) двусторонней распорядительной сделкой (вещным договором) в форме передаточного акта в качестве основания прекращения права собственности у конкретного учредителя и возникновения права собственности у юридического лица;
в) фактической передачей вещи (традиция), вследствие которой юридическое лицо приобретает юридическое и фактическое господство над вещью (титульное владение).
Действия самого публичного образования, направленные на создание юридического лица, можно квалифицировать как иные юридически значимые действия (подп. 8 п. 1 ст. 8 ГК РФ).
Теоретически Н.В. Козлова допускает рассмотрение действия публично-правового образования в качестве сделок. Она предполагает, что в этом случае административные акты уполномоченных государственных органов, направленные на создание юридического лица, можно признать своеобразными административными сделками, имеющими природу, сходную с природой административного договора. Таким образом, заключает автор, публичное образование также изъявляет свою волю, направленную на создание юридического лица, в форме административного акта уполномоченного государственного органа. Нельзя здесь не отметить существование точки зрения, согласно которой и решение общего собрания акционеров (участников) о назначении ликвидационной комиссии является сделкой.
Пленум ВАС РФ в Постановлении от 18.11.2003 N 19 «О некоторых вопросах применения ФЗ „Об акционерных обществах“ высказался в отношении признания решений собраний акционеров недействительными, применив к ним концепцию недействительности сделок: к одним из них — модель оспоримых сделок (п. 24), а к другим — ничтожных сделок (п. 26).
При этом указанное Постановление сразу же подверглось критике, поскольку в нем отсутствовал ответ на вопрос, с какого момента такие решения утрачивают силу — с момента принятия или вступления в законную силу. Критика коснулась и применения судами реституции по недействительным договорам о создании юридических лиц в виде возврата имущества, переданного при учреждении. Применение такого подхода судами признается неприемлемым не только потому, что акты и документы (свидетельства о государственной регистрации, учредительные документы, договор и т.д.) нельзя рассматривать в отрыве друг от друга, но и в силу невозможности применения реституции, поскольку последняя проводится между сторонами договора, а вновь созданное лицо таковой не является (имущество передается сторонами договора третьему лицу).
Практическая сторона этих вопросов и предположений становится достаточно явной и острой, когда участники оборота сталкиваются с исками о признании сделок приватизации или документов, закрепляющих решения о приватизации конкретных объектов, недействительными. Особенно актуально это в силу того, что в законодательстве содержался пробел, вызванный тем, что срок на оспаривание сделки (признание „сделки приватизации“ ничтожной и применение последствий ее недействительности) составлял 10 лет, а срок признания недействительным ненормативного акта до принятия нового АПК РФ был равен общему трехлетнему сроку исковой давности, поскольку для признания недействительным акта государственного органа и органа местного самоуправления специальных сроков не было предусмотрено и, соответственно, применению подлежала ст. 196 ГК РФ.
Следовательно, в каждом конкретном случае нужно было решать, какие именно акты и в каком порядке могут быть признаны недействительными. Из приведенных нами выше решений арбитражных судов следует, что ряд судов, признавая план приватизации и решение об условиях приватизации элементами сделки приватизации, как правило, основывались на ст. 168 ГК РФ, применяя десятилетний срок исковой давности, установленный п. 1 ст. 181 ГК РФ.
В настоящее время после принятия нового АПК РФ предусмотрен специальный сокращенный срок, равный трем месяцам. Разделяя мнение о том, что указанные акты являются актами государственных органов и органов местного самоуправления, мы исходим из следующего. ГК РФ указывает, что одним из способов защиты гражданских прав является признание недействительным акта государственного органа и органа местного самоуправления, следовательно, соответствующие требования подлежат рассмотрению по правилам, содержащимся в гл. 24 АПК РФ.
Не презюмируя в качестве общей тенденции, отметим формирование в практике ФАС Восточно-Сибирского округа позиции, согласно которой план приватизации (и решения государственных органов, которыми он был утвержден) не является сделкой приватизации. По своей правовой природе распоряжение КУГИ об утверждении плана приватизации, сам план приватизации признаются актами государственного органа. План приватизации предприятия есть решение о его преобразовании в АООТ (п. 6 Положения о коммерциализации государственных предприятий с одновременным преобразованием в акционерные общества открытого типа). Распоряжение КУГИ по утверждению плана приватизации не является сделкой приватизации, а является лишь основанием для ее заключения, выступая согласно ст. 8 ГК РФ таким основанием возникновения гражданских прав, как акт государственного органа. Названные акты носят ненормативный характер по признакам властности и обязательности, рассчитаны на неоднократное применение широким кругом лиц, подлежат обжалованию в порядке, установленном гл. 24 АПК РФ, и могут быть признаны недействительными с учетом требований, установленных ст. 13 ГК РФ.
Мы считаем, что все указанные решения, действия образуют единый юридический состав процесса приватизации, и исходим из того, что в процессе приватизации имеет место сложный юридический состав, включающий в себя элементы административно-правового характера (план приватизации и решение об условиях приватизации), а также гражданско-правовую сделку — договор с приобретателем приватизируемого имущества или в случае акционирования — передачу имущества.
В теории гражданского права неоднократно отмечалось, что гражданские права и обязанности могут возникнуть как из одного юридического факта, так и их совокупности. Причем в процессе приватизации, как представляется, мы имеем дело не просто со сложным юридическим составом, но составом, характерной особенностью которого является необходимость строго определенной последовательности входящих в него юридических фактов, т.е. сложной (связанной) системы юридических фактов. Как указывал О.А. Красавчиков, отсутствие одного из элементов искомой совокупности приводит „к омертвлению“ не только юридического состава в целом, но и отдельных его частей, а выпадение одного из элементов целого юридического состава влечет распад этого целого или его изменение.
В этой связи возникает вопрос: можно ли признать недействительным, например, план приватизации, оставив в силе договор, и наоборот, признать ничтожным договор, не затрагивая план приватизации? Такие вопросы постоянно возникают на практике.
Приведем пример таких затруднений при разбирательстве дел. Решением Арбитражного суда г. Москвы от 13.07.2004 удовлетворено заявление администрации Ступинского района (заявителя) о признании недействительным распоряжения Минимущества РФ от 16.09.2002 N 3233 „О передаче имущественного комплекса на баланс ФГУП „ВПК-Инвест“. Суд апелляционной инстанции оставил решение суда без изменения и указал на правильность выводов о том, что имущественный комплекс — пионерский лагерь „Ока“ при реализации плана приватизации предприятия „Ступинский металлургический комбинат“ был внесен в уставный капитал создаваемого ОАО „Ступинский металлургический комбинат“, и на момент издания оспариваемого ненормативного акта право федеральной собственности на названный комплекс признано не было, сделка приватизации не оспорена, в связи с чем имеются основания по ст. 13 ГК РФ и ч. 1 ст. 198 АПК РФ для признания распоряжения Минимущества РФ недействительным.
Кассационная инстанция указала, что, как следует даже из текста заявления, адресованного в суд, заявитель получил права на спорный имущественный комплекс — пионерский лагерь „Ока“ по договору купли-продажи от 27.06.2003. В то же время заявитель обратился в суд по поводу признания недействительным распоряжения (ненормативного акта), изданного за девять месяцев до заключения названного договора — 16.09.2002. Таким образом, суды не выяснили обстоятельств и не ответили на вопрос, о нарушении каких же прав заявителя в момент издания распоряжения может идти речь и какие нарушения закона именно в этот момент могли быть осуществлены этим распоряжением. Судами не были точно определены предмет и основания поданного искового заявления. Вместо исследования присутствия в оспариваемом распоряжении признаков, противоречащих закону и реально нарушающих права заявителя при его издании (ст. 198 — 201 АПК РФ), суды занялись исследованием вопросов приватизации и последующего создания ОАО „Ступинский металлургический комбинат“, включения в число принадлежащих ему объектов спорного имущественного комплекса и возникновения федеральной либо частной собственности (ст. 209 ГК РФ).
Суды постоянно сталкиваются с затруднением в ответе на вопрос, может ли быть рассмотрен иск о признании сделки недействительной без признания недействительным акта, лежащего в основе данной сделки, и подлежит ли он удовлетворению. Центральным пунктом здесь является то, насколько исполнение одной стороной ее обязанности составляет condicio sine qua non для требования от другой стороны исполнения обязанности, лежащей на этой последней.
Так, в Постановлении ФАС Северо-Кавказского округа от 24.06.1998 по делу N Ф08-910/98 со ссылкой на Постановление Высшего Арбитражного Суда РФ сделан следующий вывод: „Преобразование государственного предприятия в акционерное общество с точки зрения юридической техники образует СЛОЖНЫЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ СОСТАВ, основанный на единстве АДМИНИСТРАТИВНОГО АКТА — решения Комитета об утверждении плана приватизации государственного предприятия и заключаемых на его основе ДОГОВОРОВ КУПЛИ-ПРОДАЖИ АКЦИЙ. Вместе с тем с точки зрения правовых последствий весь поэтапный процесс преобразования государственного предприятия в акционерное общество характеризуется КАК ЕДИНАЯ СДЕЛКА ПРИВАТИЗАЦИИ, которая МОЖЕТ БЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ ИЛИ В ЧАСТИ ОСПОРЕНА В СУДЕ (выделено нами. — Авт.) на основании ст. 30 Закона „О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР“.
Другой случай. ОАО обратилось в арбитражный суд с иском о признании недействительным плана приватизации (как ненормативного акта государственного органа), однако суд первой инстанции посчитал, что истец просит „признать недействительной сделку приватизации“.
Достаточно часто происходит обратная ситуация: при заявленном иске о признании недействительной сделки приватизации (т.е. договора) арбитражный суд признает недействительным план приватизации, разрешая по существу исковое требование, которое не предъявлялось. Таким образом, как видно, происходит подмена судом заявленных исковых требований, что вряд ли допустимо, поскольку нарушает основной принцип судопроизводства — принцип диспозитивности.
Представляется также, что ответ на вопрос, следует ли вначале признавать недействительным акт государственного органа о приватизации, а затем недействительной сделку приватизации с точки зрения способов защиты гражданских прав, не имеет неопределенности: сторона свободна в выборе таких способов и одновременно ограничена правилами процессуального и материального права по их применению.
Также, очевидно, нельзя признать удовлетворительной ранее сложившуюся правоприменительную практику, при которой суды, зажатые в прокрустово ложе „пробельных семи лет“, вынуждены были, прибегая к искусственным и не вполне корректным конструкциям, либо включать план приватизации в состав „сделки приватизации“ и тем самым использовать преимущества десятилетнего срока последствий недействительности ничтожной сделки, либо фактически признавать отсутствие возникновения юридических последствий принятого с нарушением норм законодательства решения соответствующего государственного органа за рамками сроков признания его недействительным, как лежащего в основе сделки приватизации.
В попытках решения данной проблемы в недрах законодательных органов начали появляться проекты различных нормативных актов.
Так, был разработан проект Федерального закона N 158575-3 „О признании недействительности ничтожных сделок приватизации государственного и муниципального имущества“, в соответствии со ст. 2 которого „основаниями для признания недействительности ничтожной сделки приватизации государственного и муниципального имущества являются нарушения законодательства Российской Федерации при принятии решения о приватизации соответствующего объекта государственной или муниципальной собственности, при проведении приватизации указанных объектов“. Таким образом, законодатель думал создать ориентир для определения того, что в процессе приватизации должно быть признано сделкой и каковы последствия нарушений, и, кроме того, тем самым предполагалось решить вопрос о применении десятилетнего срока исковой давности ко всему процессу приватизации. Имелись другие законопроекты, которые предлагали уменьшить срок исковой давности с десяти до трех лет, что, собственно, и было сделано.
Однако указанные нововведения, как представляется, не будут способствовать стабильности отношений участников оборота и скорее, напротив, могут быть использованы некоторыми из них или государственными структурами, работающими „по заказу“ таких недобросовестных субъектов, в качестве очередного инструмента передела собственности.
Авторы настоящей статьи исходят из того, что следует различать два понятия: „процесс приватизации“, включающий административно-правовые элементы (принятие полномочными органами плана приватизации, утверждение решения об условиях приватизации), а также гражданско-правовой элемент (заключение договора с приобретателем приватизируемого имущества) и «сделку приватизации“ — непосредственно договор с приобретателем приватизируемого имущества.
Считаем, что ранее действовавший Закон «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР“ в связке со ст. 217 ГК РФ давал основания полагать, что под приватизацией понимается переход ( «передача») имущества из государственной или муниципальной собственности в собственность граждан и юридических лиц. Из этого можно было вывести, что сделка приватизации опосредует весь процесс приватизации и состоит как из гражданско-правовых, так и административно-правовых элементов — «публично-правовая сделка приватизации». Согласно ст. 1 Закона о приватизации приватизацией признается возмездное отчуждение государственного или муниципального имущества в собственность граждан и юридических лиц, статья исключила правомерность такой трактовки.
Представляется, что Высшему Арбитражному Суду РФ в целях стабильности гражданского оборота следовало ориентировать суды (впредь до возможного принятия и введения в действие соответствующего федерального закона) на признание планов приватизации актами государственных органов и органов муниципального самоуправления, срок обжалования которых составлял три года, и невозможность по прошествии указанного срока «ломать» договор, заключенный в результате приватизации (разумеется, при условии, если сам договор не содержал самостоятельных оснований недействительности).
26 июля 2005 г. вступил в силу ФЗ N 109-ФЗ «О внесении изменения в статью 181 части первой ГК Российской Федерации», согласно которому предусмотренный ранее ст. 181 ГК РФ десятилетний срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки сокращен до трехлетнего. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня, когда началось исполнение этой сделки.
Еще до принятия изменений в ст. 181 ГК РФ в юридической общественности данный вопрос дискутировался весьма остро. После внесения изменений в ГК РФ специалистами отмечены новые проблемы в регулировании исковой давности по ничтожным сделкам. Во-первых, полагается более обоснованным дифференцированный подход к началу течения трехлетнего срока исковой давности, поскольку внешнее проявление исполнения может быть воспринято третьими лицами только после завершения исполнения. Логика данного рассуждения состоит в том, что для сторон сделки вполне оправданно установить начало течения срока исковой давности с момента ее исполнения, поскольку они обычно осведомлены об этом моменте и могут своевременно приступить к судебной защите своих прав в отличие от третьих лиц, не являющихся сторонами сделки. Кроме того, срок исковой давности при достаточно продолжительном процессе исполнения может истечь еще до окончания исполнения или вскоре после его окончания. Таким образом, для сторон сделки регулирование предлагается оставить неизменным, а для третьих лиц его целесообразно изменить, взяв за основу начала его течения правило п. 2 ст. 181 ГК РФ, т.е. со дня, когда узнал или должен был узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной. Во-вторых, отмечена проблема толкования переходных положений п. 2 ст. 2 указанного Закона как имеющих обратную силу.
А потребность в таких средствах защиты у третьих лиц не исчезнет, поскольку законотворческий процесс времен перехода к рынку породил немало неправдоподобных конструкций.
Например, Соглашением между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Таджикистан о завершении строительства Рогунской ГЭС на реке Вахш в Республике Таджикистан было образовано межгосударственное акционерное общество «Рогунская ГЭС». При этом все объекты Рогунской ГЭС, построенные и находившиеся в строительстве до 01.01.1994, передаются в общую собственность Российской Федерации и Республики Таджикистан с распределением долей собственности в соотношении 50 процентов на 50 процентов. Статьей 4 данного Соглашения условия владения, пользования и распоряжения общей долевой собственностью и другие имущественные вопросы определяются уставом межгосударственного акционерного общества «Рогунская ГЭС», при этом права распоряжения долей Российской Федерации в незавершенном строительстве Рогунской ГЭС передаются Ассоциации гидроэнергетического строительства (на условиях дискреционного траста), права распоряжения долей собственности Республики Таджикистан в незавершенном строительстве Рогунской ГЭС передаются Государственной акционерной холдинговой компании «Барки Точик». Очевидно, что эти акции не имеют легального основания находиться у Ассоциации и могут быть истребованы собственником — Российской Федерацией.
Другой пример, Программа приватизации государственного и муниципального имущества в Республике Башкортостан на 1998 г., утвержденная Законом Республики Башкортостан от 15 декабря 1997 г. N 131-З, помимо способов приватизации, установленных действовавшим на тот момент Законом «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации», содержала положение о возможности продажи через специализированные фондовые магазины и агентскую сеть акций созданных в процессе приватизации открытых акционерных обществ, отчуждение которых из государственной и муниципальной собственности иными способами (конкурс, аукцион и т.д.) не состоялось или невозможно. Такое регулирование не имело право на существование, поскольку в соответствии с положениями законодательства о приватизации сделки по приватизации способами, отличными от способов, установленных этим Федеральным законом, признаются ничтожными с момента их заключения и не влекут за собой правовых последствий.
Казалось бы, напрашивается заключение о том, что сделка приватизации (если встать на позицию, что таковой является весь процесс приватизации) может быть переосмыслена на основе традиционных цивилистических конструкций. Такой основой может служить деление сделок на каузальные и абстрактные.
В римском праве понятие «causa» появилось как реакция на потребность оборота в защите взаимообусловленности предоставлений сторон возмездных отношений <*>. Решить проблемы возможно при закреплении в праве непосредственной взаимосвязи встречных представлений в форме каузальной сделки, так что правовые последствия сделки связываются с наличием, а иногда и с фактической реализацией каузы сделки. Вторым фактором, определившим развитие понятия каузы в римском праве, была недостаточная урегулированность объективным правом вопросов, связанных с недостатками взаимной обусловленности предоставлений в двусторонних контрактах. Рецепция понятия каузы привела к обоснованию того, что без каузы передача утрачивала свой правовой эффект (в механизме перехода права собственности).
Рассмотрим сделку приватизации как сделку с определенной causa, такую же как заем, купля-продажа. При этом вид causa — credendi causa, т.е. когда предоставление совершается как необходимое условие для возникновения какого-либо права, приобретения этого права. Иначе говоря, при недействительности плана приватизации дальнейшие элементы сделки приватизации (действия по отчуждению имущества и оформляющие их акты) будут являться незаконными.
Традиционно считается, что для действительности каузальных сделок необходима наличность и осуществление той цели, для которой они совершаются или которая входит в их состав. Когда causa, входящая в состав этих сделок, не осуществляется, то нет налицо и самой каузальной сделки.
Идем дальше: судьба каузальной (causa — причина, основание) сделки целиком зависит от основания, в силу которого она совершалась. Отпадение основания лишает юридической силы уже совершенную одностороннюю сделку. Поскольку в объективном содержании сделки определяющее значение приобретает именно правовой смысл, постольку всякая сделка оценивается прежде всего с точки зрения ее действительности. Недействительность, по мнению Д.О. Тузова, есть отпадение правового смысла; сделка не влечет никаких правовых последствий (кроме тех, по нашему мнению, которые связаны с ее недействительностью, например так называемое неосновательное предоставление), стало быть, представляет собой отсутствие юридического факта.
Практически все исследователи оказываются единодушными в том, что правовым последствием отсутствия или незаконности каузы является недействительность каузальной сделки. Здесь нужно учесть одно исключение: там, где предположение не имеет столь существенного характера, его отпадение может сопровождаться несколько другими юридическими последствиями — дать повод к частичному уничтожению сделки или обусловить требование вознаграждения за убытки.
В современном немецком праве цель имущественного предоставления — «causa», «Leistungszweck», недостижение которой влечет обязательство из неосновательного обогащения. Кауза двустороннего договора (Austraushvertrag) воплощает цели, ради достижения которых стороны обмениваются взаимными исполнениями. Исполнение, понимаемое как действие, направленное на сознательное, целенаправленное приращение чужого имущества, нуждается в каузе, тем самым оно приобретает устойчивость и предоставившее исполнение лицо не может потребовать возврата исполненного от лица, его принявшего (§ 812 I BGB). Кауза исполнения (кауза предоставления, правовое основание) является основанием правомочности опосредуемого этим исполнением приращения имущества (§ 812 BGB). Сознательное, целенаправленное приращение имущества в указанном выше смысле (исполнение) может быть результатом фактических действий или юридической сделки. В отсутствие каузы должник вправе отказаться от исполнения обязательства по договору — если речь не идет об исключении, предусмотренном § 818 III BGB, — со ссылкой на неосновательное обогащение кредитора (§ 821 и 824 BGB). В этом случае обязательство не исполняется и, если должник ссылается на указанное обстоятельство, является фактически недействительным. Кауза исполнения, т.е. правовое основание самого обязательства, необходима имущественному предоставлению, осуществляемому как в силу закона, так и в силу сделки. Лицо, предоставившее исполнение, вправе потребовать от неосновательно обогатившегося лица возврата полученного по недействительным каузальным сделкам (кондикционные обязательства) (§ 812 I 1 BGB).
Большинство сделок в гражданском праве — каузальные, поэтому порок в правовом основании может повлечь за собой недействительность сделки. Кроме того, надо отметить, что каузальная сделка позволяет судить о ее правовом основании. Отсюда следует важный практический вывод о том, что недействительной является сделка купли-продажи вещи, совершенная несобственником этой вещи без специальных полномочий, поскольку в данном случае не может быть достигнута правовая цель — переход права собственности. Недостижимость этой цели вытекает из отсутствия в системе оснований приобретения права собственности такого основания, как добросовестность владения.
В современной юриспруденции есть и противники такого подхода, которые утверждают, что цель сделки (causa) не входит в число элементов сделки как юридического факта (к которым относятся только воля и волеизъявление). Соответственно, цель сделки находится за пределами этой сделки и уже только поэтому не может влиять на ее действительность. Полемизируя, Л.Г. Ефимова рассуждает следующим образом: необходимо различать цель сделки, основание обязательства и мотив, который в силу специального согласования в договоре приобрел характер условия. Проводя детальное разграничение, она подвергает сомнению точку зрения, согласно которой causa как цель сделки есть тот правовой эффект, которого стремятся достигнуть путем совершения предоставления или действия, те правоотношения, которые должны возникнуть, измениться или прекратиться. Далее Л.Г. Ефимова приходит к выводу о том, что фактически имеется в виду не цель сделки, а основание обязательства: то, что является основанием обязательства одной из сторон, служит предметом обязательства другой. Отсюда следует умозаключение, что если одно из обязательств в синаллагматическом договоре недействительно ввиду отсутствия его предмета, соответствующее обязательство будет недействительным ввиду отсутствия основания. Так, в случае продажи дома, сгоревшего ко времени продажи, обязательство продавца не сможет возникнуть за отсутствием предмета; обязательство покупателя имеет, конечно, предмет — платеж цены, но оно не возникает за отсутствием основания. Очевидным признается то, что отсутствие или дефект основания оказывает разное влияние на юридическую судьбу разных обязательств; в некоторых случаях, прямо указанных в законе (см. ст. 168 — 179 ГК РФ), отсутствие или недозволенность основания обязательства может привести к недействительности сделки. И соответственно характеру или степени такого влияния различаются абстрактные и каузальные обязательства. Таким образом, Л.Г. Ефимова полагает, что каузальной следует считать такую сделку, которая порождает обязательство, юридическая сила которого зависит от его основания.
Применение данной логики будет справедливо только в обстоятельствах, когда мы можем считать сделкой приватизации весь процесс приватизации, что само по себе неверно, не различая его этапов и процессуальных особенностей (видов производств, сроков и т.п.) оспаривания. Но подчинение каузальной сделки приватизации всех ее элементов несет в себе положительное начало, которое позволяет игнорировать процессуальные особенности оспаривания административных актов, лежащих в основе ее совершения (они входят в каузу, являются элементом сделки). Оно же позволяет найти выход из положения для спорящей стороны, которая сталкивается с разницей в сроках оспаривания административного акта и сроках исковой давности в отношении самой сделки, и несет риск потери права на судебную защиту, но требует адаптации процессуальных норм.
Наиболее запутанными на практике являются ситуации, когда признается недействующим или неконституционным нормативный акт, определяющий порядок приватизации (например, Указ Президента РФ от 15 августа 1992 г. N 923 «Об организации управления электроэнергетическим комплексом Российской Федерации в условиях приватизации» (далее — Указ N 923). Такого рода ситуации показывают, насколько затруднительно оценивать элементы сделки приватизации в отрыве друг от друга. Наиболее серьезные последствия попыток оспорить приватизацию можно проиллюстрировать на примере приватизации энергетического сектора Сибири.
До приватизации в состав единой энергосистемы ПО «Красноярскэнерго» входили: Назаровская ГРЭС, Красноярская ГРЭС-2, Березовская ГРЭС-1, Красноярская ГЭС, Майнская ГЭС, Усть-Хантайская ГЭС, Курейская ГЭС, Саяно-Шушенская ГЭС, Каскад Таймырских ГЭС.
Еще в 1993 г. Высший Арбитражный Суд РФ вынес решение по иску РАО «ЕЭС России» к Красноярскому краевому Совету народных депутатов, администрации Красноярского края, акционерному обществу «Красноярскэнерго» о признании недействительными решения от 27.01.1993 N II-5, Постановления от 31.12.1992 N 435-II и устава акционерного общества «Красноярскэнерго» в связи с тем, что указанные акты нарушают действующее законодательство об особенностях преобразования государственных предприятий, объединений, организаций топливно-энергетического комплекса в акционерное общество. Этими актами Красноярский краевой Совет народных депутатов и глава администрации Красноярского края приняли решения о преобразовании и обязали краевой Комитет по управлению госимуществом осуществить преобразование ПО «Красноярскэнерго» в акционерное общество открытого типа «Красноярскэнерго» на базе всех предприятий энергосистемы края. В названных решениях не указывалось об изъятии из уставного капитала АО «Красноярскэнерго» электростанций и линий электропередачи с подстанциями, перечисленных в Указе N 923.
Вместе с тем между главой администрации Красноярского края Зубовым В.М., председателем Красноярского краевого Совета народных депутатов Новиковым В.А. и президентом РАО «ЕЭС России» Дьяковым А.Ф. 11.05.1993 года было достигнуто совместное решение, утвержденное первым заместителем председателя Государственного комитета Российской Федерации по управлению государственным имуществом Мостовым П.П. В подписанном названными лицами совместном решении отмечено, что в соответствии с решениями трудовых коллективов на базе Саяно-Шушенской ГЭС, Березовской ГРЭС, Каскада Таймырских ГЭС учреждены дочерние акционерные общества РАО «ЕЭС России». Березовская ГРЭС, Каскад Таймырских ГРЭС в настоящее время зарегистрированы как дочерние общества РАО «ЕЭС России». Из состава ПОЭиЭ «Красноярскэнерго» выделилось государственное предприятие «Хакасэнерго» с преобразованием его в акционерное общество. Эти обстоятельства свидетельствуют о фактическом преобразовании названных станций в соответствии с требованиями Указа N 923. Тем самым удовлетворены требования РАО «ЕЭС России» о преобразовании этих предприятий. РАО «ЕЭС России» в совместном решении от 11.05.1993 согласилось с преобразованием производственного объединения «Красноярскэнерго» на базе имущества остаточного баланса производственного объединения с передачей 51 процента акций данного акционерного общества Госкомимуществу РФ. РАО «ЕЭС России» согласилось также с тем, что с учетом мнения трудовых коллективов Красноярская ГЭС, Красноярская ГРЭС-2 и Назаровская ГРЭС могут быть преобразованы в дочерние общества АО «Красноярскэнерго». Линии электропередач и подстанции на территории Красноярского края, внесенные Госкомимуществом РФ в соответствии с Указом N 923 в уставный фонд РАО «ЕЭС России», на договорной основе по соглашению сторон передаются в эксплуатацию АО «Красноярскэнерго». С учетом достигнутого между сторонами совместного решения от 11.05.1993 истец (РАО «ЕЭС России») в заседании арбитражного суда счел возможным отказаться от исковых требований.
Таким образом, судебные органы были ограничены в принятии решения по приватизации ПО «Красноярскэнерго» и Красноярской ГЭС по следующим причинам.
Государством был предусмотрен такой способ приватизации, как внесение государством акций одного акционерного общества (дочернего) в оплату капитала другого акционерного общества (основного). В целях реализации п. 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 10 сентября 1993 г. N 15-П (далее — Постановление КС РФ N 15-П) о проведении согласительных процедур Министерством топлива и энергетики РФ, ГКИ РФ и РАО «ЕЭС России» на основании поручения Правительства РФ от 30 сентября 1993 г. N ВЧ-П 14-32220 был рассмотрен вопрос о проведении разграничения собственности на объекты энергетического комплекса на территории Республики Хакасия, Красноярского края, Иркутской области. После этого в Правительство РФ были внесены предложения о разграничении собственности письмом от 27 октября 1993 г. N МТ06878, которое подписали Министр топлива и энергетики РФ, и.о. председателя ГКИ РФ, президент РАО «ЕЭС России». В этом письме предлагалось завершить акционирование и приватизацию предприятий электроэнергетики, расположенных на территории Красноярского края, в соответствии с упоминаемым выше совместным решением администрации Красноярского края, Красноярского краевого Совета народных депутатов, РАО «ЕЭС России» от 11.05.1993, утвержденным 16.05.1993 первым заместителем председателя ГКИ РФ без проведения дополнительной согласительной процедуры. Правительство РФ согласилось с данным предложением, что подтверждается п. 1 документа Правительства РФ от 17 ноября 1993 г. N ВЧ-П 14-39102.
Судом было признано, что не имеется оснований считать, что предшествующие решения о преобразовании Красноярской ГЭС в дочернее акционерное общество приняты без учета интересов Красноярского края. Также нет оснований считать, что эти решения не соответствуют последующим указаниям, содержащимся в Постановлении КС РФ N 15-П.
Дальнейшее развитие судебных баталий в отношении ОАО «Красноярская ГЭС» было следующим. В 1999 г. прокурор Красноярского края в защиту государственных и общественных интересов обратился в Арбитражный суд Красноярского края с иском к ОАО «Красноярская ГЭС», ОАО «Красноярскэнерго», Красноярскому краевому комитету по управлению государственным имуществом о признании недействительной сделки по передаче 51 процента акций дочернего акционерного общества «Красноярская ГЭС» (далее — ДАО «Красноярская ГЭС») в уставный капитал ОАО «Красноярскэнерго».
Решением Арбитражного суда Красноярского края от 11.10.1999 в удовлетворении исковых требований было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 01.12.1999 решение суда первой инстанции оставлено без изменения. Постановлением кассационной инстанции от 11.02.2000 принятые судебные акты отменены, дело передано на новое рассмотрение.
При новом рассмотрении дела иск прокурора удовлетворен. Суд признал недействительной сделку по передаче 51 процента акций ДАО «Красноярская ГЭС» в уставный капитал ОАО «Красноярскэнерго».
Не согласившись с принятым по делу решением, ОАО «Красноярская ГЭС» обратилось в ФАС Восточно-Сибирского округа с кассационной жалобой. ФАС Восточно-Сибирского округа выводы суда первой инстанции признал не основанными на материалах дела и не соответствующими требованиям норм материального и процессуального права.
Постановлением Красноярского краевого комитета по управлению государственным имуществом от 01.07.1993 N 05-06-387 был утвержден план приватизации Красноярской ГЭС.
Структурное подразделение ПО «Красноярскэнерго» — Красноярская ГЭС преобразовано в дочернее общество открытого типа и утвержден устав ДАО «Красноярская ГЭС».
Пунктом 6 разд. II Плана приватизации Красноярской ГЭС предусмотрена передача 51 процента обыкновенных акций в уставный капитал ОАО «Красноярскэнерго» ДАО «Красноярская ГЭС».
Постановлением КС РФ N 15-П п. 1 Указа N 923 в части, касающейся внесения в качестве вклада в уставный фонд РАО «ЕЭС России» гидравлических электрических станций единичной мощностью 300 МВт и выше, государственных районных электрических станций мощностью 1000 МВт и выше, находящихся на территории Иркутской области и Красноярского края (п. 6 Перечня тепловых и гидравлических электрических станций и других энергетических объектов), признан не соответствующим ч. 2 и 3 ст. 11.1 и п. «г» ч. 1 ст. 84.11 Конституции РФ, упоминаемому Федеративному договору от 31.03.1992 с точки зрения разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти краев, областей. В п. 2 Постановления Конституционного Суда РФ указывалось на то, что Президенту РФ и органам власти Иркутской области и Красноярского края в соответствии со ст. VII Федеративного договора от 31.03.1992 надлежит использовать согласительные процедуры для урегулирования возникшего спора по вопросу, относящемуся к совместному ведению федеральных органов власти Российской Федерации и органов государственной власти краев, областей.
Судом была подтверждена позиция, ранее уже в 1993 г. выраженная ВАС РФ, согласно которой оснований считать, что предшествующие решения о преобразовании Красноярской ГЭС в дочернее акционерное общество приняты без учета интересов Красноярского края, не имеется, так же как не имеется оснований считать, что эти решения не соответствуют последующим указаниям, содержащимся в Постановлении КС РФ N 15-П.
Суд указал, что признание Постановлением КС РФ N 15-П п. 1 Указа N 923 в соответствующей части не соответствующим Конституции РФ и Федеративному договору с точки зрения разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти краев, областей не означает, что положения рассматриваемого Указа N 923 об акционировании предприятий электроэнергетики в целом противоречат Конституции и законодательству Российской Федерации о приватизации.
Из материалов дела следовало, что основанием для признания спорной сделки недействительной в силу ее ничтожности послужил вывод суда о том, что приватизация и преобразование Красноярской ГЭС произведены без обязательного участия Президента РФ при проведении согласительных процедур по вопросу, в чьей собственности должны находиться гидроэлектростанции и другие объекты топливно-энергетического комплекса, и вопросу о порядке их приватизации и акционирования. Кассация признала, что данный вывод суда противоречит установленным по делу фактическим обстоятельствам.
Из п. 2 Постановления КС РФ N 15-П буквально следует: «Президенту Российской Федерации и органам власти Иркутской области и Красноярского края в соответствии со статьей VII Договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга Российской Федерации надлежит использовать согласительные процедуры для урегулирования возникшего спора по вопросу, относящемуся к совместному ведению федеральных органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти краев, областей».
Вывод суда об обязательном участии Президента РФ при проведении согласительных процедур по вопросу, в чьей собственности должны находиться гидроэлектростанции и другие объекты топливно-энергетического комплекса, не соответствует п. 2 Постановления Конституционного Суда РФ.
Вывод суда об обязательном участии Президента РФ в проведении согласительных процедур по вопросу о порядке приватизации вышеуказанных объектов топливно-энергетического комплекса, в том числе Красноярской ГЭС, также противоречит как п. 2, так и смыслу Постановления КС РФ N 15-П.
Суд первой инстанции указал в решении на то, что доказательств участия Президента РФ при проведении согласительных процедур сторонами не представлено, что повлекло вывод суда о недействительности в силу ее ничтожности спорной сделки. Между тем суд не привел нормативный правовой акт, определяющий форму и порядок участия Президента РФ в согласительных процедурах, и не сослался на законодательный акт, которому не соответствует сделка по передаче 51 процентов акций ДАО «Красноярская ГЭС» в уставный капитал ОАО «Красноярскэнерго» как совершенная без участия Президента РФ. Действующее в период до принятия Конституции РФ 1993 г. законодательство не содержало регламентации порядка проведения и оформления согласительных процедур, в том числе с участием Президента РФ.
Между тем анализ материалов дела показывает, что после принятия Постановления Конституционного Суда РФ от 10.09.1993 N 15-П Министерство топлива и энергетики РФ по поручению Правительства РФ от 30.09.1993 N ВЧОП 14-32330 совместно с Госкомимуществом РФ и РАО «ЕЭС России» рассмотрело предложения Красноярского края о разграничении собственности на объекты электроэнергетического комплекса на территории Красноярского края.
По результатам рассмотрения предложений Красноярского края Министерство топлива и энергетики РФ, Госкомимущество РФ и РАО «ЕЭС России» внесли предложения Правительству РФ о необходимости акционирования и приватизации предприятий электроэнергетики Красноярского края в соответствии с решением органов власти Красноярского края и РАО «ЕЭС России», т.е. посредством преобразования Красноярской ГЭС в ДАО «Красноярская ГЭС». Правительство РФ согласилось с этими предложениями в документе от 17.11.1993 N ВЧ-П 14-39102. Согласительные процедуры проведены в рамках указаний Конституционного Суда РФ, соответствуют п. 2.2 Государственной программы приватизации на 1992 год. Требование специального и обязательного участия Президента РФ в согласительных процедурах, отнесенных к компетенции Правительства РФ и органов государственной власти субъектов РФ, из действующего в тот период времени законодательства и Постановления КС РФ N 15-П не вытекает.
Ссылаясь в решении на то, что стороны не представили доказательства участия в согласительных процедурах Президента РФ, суд не указал закон, в силу которого отсутствие прямого участия Президента РФ в таких процедурах влечет негативные правовые последствия для Российской Федерации и субъектов Российской Федерации при отсутствии между ними спорных моментов по вопросам, относящимся к их совместному ведению.
При таких обстоятельствах суд кассационной инстанции указал, что не может быть признан основанным на законе и материалах дела вывод суда о том, что распоряжение Госкомимущества РФ от 01.12.1993 N 2084-р «О преобразовании ПО „Красноярскэнерго“ в акционерное общество и учреждении на базе структурного подразделения Красноярская ГЭС ДАО „Красноярская ГЭС“ и Постановление Красноярского краевого комитета по управлению государственным имуществом от 01.07.1993 N 05-06-387 „О преобразовании государственного предприятия Красноярская ГЭС в дочернее акционерное общество открытого типа АО „Красноярская ГЭС“ приняты в отсутствие правовых оснований. Материалами дела не доказано, что вышеупомянутые акты о преобразовании Красноярской ГЭС затрагивают и нарушают интересы государства и Красноярского края.
При таких обстоятельствах суд кассационной инстанции сделал вывод о том, что нельзя признать не основанными на законе решения уполномоченных органов о передаче 51 процента акций ДАО „Красноярская ГЭС“ в уставный капитал ОАО „Красноярскэнерго“, а следовательно, не соответствующим закону и иным нормативным актам и выданное на основании этих решений уведомление о передаче акций от 11.05.1994 N 70/2, расцененное судом как сделка. Суд кассационной инстанции указал, что оснований для признания недействительной сделки по передаче 51 процента акций ОАО „Красноярская ГЭС“ в уставный капитал ОАО „Красноярскэнерго“ на основании ст. 168 ГК РФ у суда не имелось.
В дальнейшем в связи с конституционностью Указа N 923 споры не прекратились.
Речь идет о споре между Правительством Республики Хакасия, РАО ЕЭС, ОАО „Саяно-Шушенская ГЭС“ о применении последствий недействительности ничтожных сделок по внесению Государственным комитетом РФ по управлению государственным имуществом имущественного комплекса Саяно-Шушенской ГЭС в уставный капитал РАО ЕЭС и внесению последним в уставный капитал АООТ „Саяно-Шушенская ГЭС“ указанного комплекса. Правительство Республики Хакасия просило обязать ОАО „Саяно-Шушенская ГЭС“ возвратить в государственную собственность Российской Федерации имущественный комплекс Саяно-Шушенской ГЭС согласно приложениям N 1, 2, 3 к плану приватизации АООТ „Саяно-Шушенская ГЭС“, утвержденному 06.04.1993 вице-президентом РАО ЕЭС.
Исковые требования мотивированы тем, что приватизация имущественного комплекса Саяно-Шушенской ГЭС проведена с нарушением Указов N 923 и 1334, регулирующих порядок приватизации объектов электроэнергии, ст. 4, 9, п. 5 ст. 14, ст. 15 Закона Российской Федерации от 3 июля 1991 г. N 1531-1 «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации“, п. 1, 2.1, 2.2, 5.3 Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год. Приватизация комплекса осуществлена в отсутствие разграничения государственной собственности между Российской Федерацией и субъектом Федерации — Республикой Хакасия, без проведения согласительных процедур в нарушение Постановления КС РФ N 15-П.
Правительство Республики Хакасия, в частности, доказывало, что по законодательству, действовавшему в 1992 — 1993 гг., покупателем приватизируемого объекта не могла быть компания, доля государства в которой превышает 25 процентов. Кроме того, акционирование Саяно-Шушенской ГЭС произошло в тот момент, когда отсутствовало разграничение государственной собственности на территории Хакасии: тогда объекты ТЭК могли быть собственностью как государства, так и субъекта РФ. По мнению Правительства Республики Хакасия, передача имущественного комплекса Саяно-Шушенской ГЭС РАО «ЕЭС России» была проведена без согласования с органами власти Республики и без учета ее интересов. В нарушение п. 2 Указа N 1334 КУГИ Республике Хакасия не передано ни одной акции РАО «ЕЭС России». План приватизации Саяно-Шушенская ГЭС утвержден 06.04.1993 вице-президентом РАО «ЕЭС России» О.В. Бритвиным, сделка приватизации была проведена в соответствии с планом приватизации, не обладающим какой-либо юридической силой (имел место переход права собственности на акции ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС» в процессе приватизации в пользу РАО ЕЭС), Саяно-Шушенская ГЭС была передана РАО ЕЭС (100 процентов акций) безвозмездно, способом, не предусмотренным нормативными актами о приватизации.
Несмотря на то что Правительство Республики Хакасия не требовало признания недействительным плана приватизации, оно рассматривало его и решения ГКИ как незаконные действия, лежащие в основе сделки приватизации. По мнению Правительства Хакасии, плотины Саяно-Шушенской и Майнской ГЭС, являющиеся одновременно гидротехническими и водохозяйственными сооружениями, были переданы в уставный капитал ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС» в нарушение запрета на их приватизацию, установленного п. 2.1.12 Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год.
Возражения Саяно-Шушенской ГЭС сводились к тому, что ГЭС была приватизирована путем передачи всего имущественного комплекса в оплату части уставного капитала РАО ЕЭС (п. 5.1 Устава, ч. 1 п. 1 распоряжения президента РАО ЕЭС от 14.01.1993 N 4Р «Об учреждении АО „Саяно-Шушенская ГЭС“, свидетельство о государственной регистрации от 20.04.1993 АООТ „Саяно-Шушенская ГЭС“).
РАО ЕЭС утверждало, что согласно акту Госкомимущества РФ N 1 от 11.01.1993 передачи имущества в уставный капитал РАО ЕЭС в оплату уставного капитала РАО ЕЭС было передано имущество Саяно-Шушенской ГЭС, т.е. приватизация состоялась 11.01.1993. Письмом председателя Госкомимущества Республики Хакасия от 02.04.1993 N 346 о согласовании плана приватизации и устава ОАО „Саяно-Шушенская ГЭС“ предложено РАО ЕЭС как учредителю АООТ „Саяно-Шушенская ГЭС“ утвердить представленный план приватизации и устав.
24.03.1993 принято совместное решение Совета Министров Республики Хакасия, председателя Госкомимущества Республики Хакасия и президента РАО „ЕЭС“, утвержденное первым заместителем председателя Госкомимущества Российской Федерации, установившее особенности приватизации ОАО „Хакасэнерго“ и ОАО „Саяно-Шушенской ГЭС“, согласно которому Хакасэнерго покупает электроэнергию в объеме потребления на территории Республики Хакасия с шин Саяно-Шушенской ГЭС по отпускному тарифу, утвержденному ФЭК РФ для Саяно-Шушенской ГЭС (п. 7).
Решением суда первой инстанции от 06.11.2003 в удовлетворении исковых требований отказано. Постановлением суда апелляционной инстанции от 12.01.2004 решение оставлено без изменения.
Суды первой и апелляционной инстанций пришли к следующим выводам: приватизация имущественного комплекса Саяно-Шушенской ГЭС проведена с соблюдением законодательства о приватизации; согласительные процедуры между Российской Федерацией и Республикой Хакасия в связи с приватизацией объекта проведены путем установления льготных тарифов на электроэнергию для субъекта Федерации; Постановление КС РФ N 15-П не предрешает вопроса о праве собственности на объект электроэнергетики; истцом пропущен установленный п. 1 ст. 181 ГК РФ срок исковой давности; требование истца о применении последствий недействительности ничтожной сделки в виде одностороннего возврата имущества в федеральную собственность предъявлено с нарушением п. 2 ст. 167 ГК РФ.
Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа Постановлением от 12.03.2004 принятые по делу судебные акты отменил и исковые требования удовлетворил, обязав РАО ЕЭС и ОАО „Саяно-Шушенская ГЭС“ возвратить в собственность Российской Федерации имущественный комплекс Саяно-Шушенской ГЭС балансовой стоимостью 923 406 000 руб. (в ценах по состоянию на 01.07.1992) согласно приложениям N 1, 2, 3 к плану приватизации АООТ „Саяно-Шушенская ГЭС“.
Суд кассационной инстанции указал в Постановлении: в связи с признанием в соответствии с Постановлением КС РФ N 15-П неконституционным п. 1 Указа N 923 исключалась возможность создания дочернего ОАО „Саяно-Шушенская ГЭС“ до проведения процедуры разграничения собственности на спорное имущество между Российской Федерацией и субъектом Российской Федерации — Республикой Хакасия; срок исковой давности (10 лет) истцом не пропущен, так как о нарушении своего права он узнал 20.04.1993, когда было зарегистрировано АООТ «Саяно-Шушенская ГЭС», и указанный срок не истек к моменту подачи искового заявления (14.04.2003); в процессе приватизации Саяно-Шушенской ГЭС нарушены Указ Президента РФ от 1 июля 1992 г. N 721 «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий, добровольных объединений государственных предприятий в акционерные общества» (далее — Указ N 721), п. 2.1.12, 2.2, 5.3 Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год, ст. 3, 4, 14 — 16, 18 Закона РСФСР от 3 июля 1991 г. N 1531-1 «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации».
Кассационная инстанция указала, что в исковом заявлении истец просит применить последствия недействительности ничтожных сделок приватизации. Сделки приватизации могут быть указаны недействительными по основанию как оспоримости, так и ничтожности. Целью данного иска является приведение сторон в первоначальное положение, так как только в этом случае могут быть восстановлены права субъекта Российской Федерации.
В соответствии с Указом N 923 Государственному комитету РФ по управлению государственным имуществом было поручено учредить государственное акционерное общество РАО «ЕЭС России» и внести в его уставный фонд в том числе отдельные магистральные линии электропередачи и подстанции согласно приложению N 2 к Указу N 923, гидравлические электрические станции единичной мощностью 300 МВт и выше, государственные районные электрические станции мощностью 1000 МВт и выше.
Саяно-Шушенская ГЭС была включена в приложение N 2 к Указу N 923 (п. 6 Перечня тепловых и гидравлических электростанций и других энергетических объектов). Согласно п. 4 Указа N 1334, изданного также в соответствии с Указом Президента Российской Федерации N 922, предусматривалось создание на базе электрических станций, указанных в приложении N 2 к Указу N 923, с учетом мнения их трудовых коллективов дочерних обществ РАО «ЕЭС России». При этом кассационная инстанция отметила, что ни Указ N 923, ни Указ N 1334 не проходили процедуру принятия, предусмотренную Постановлением V Съезда народных депутатов РСФСР от 01.11.1991 «О правовом обеспечении экономической реформы», т.е. принимались в общем порядке.
31.12.1992 была произведена регистрация государственного Российского акционерного общества «ЕЭС России», в уставный фонд которого в том числе была внесена имущественным комплексом Саяно-Шушенская ГЭС. 20.04.1993 было зарегистрировано ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС» (в качестве учредителя выступало РАО «ЕЭС России»), в уставный капитал которого был передан имущественный комплекс Саяно-Шушенской ГЭС.
10.09.1993 Постановлением Конституционного Суда РФ N 15-П были признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации:
— пункт 1 Указа N 923 в части, касающейся внесения в качестве вклада в уставный фонд РАО «ЕЭС России» гидравлических электрических станций единичной мощностью 300 МВт и выше, государственных районных электрических станций мощностью 1000 МВт и выше, находящихся на территории Иркутской области и Красноярского края (п. 6 Перечня тепловых и гидравлических электростанций и других энергетических объектов), куда была включена и Саяно-Шушенская ГЭС;
— пункты 2 и 3 разд. IV приложения N 1 к Постановлению Верховного Совета РФ от 27 декабря 1991 г. N 3020-1 в части отнесения к объектам исключительно федеральной собственности предприятий топливно-энергетического комплекса и предприятий и объектов электроэнергетики.
Учитывая вышеизложенное, определение формы собственности гидроэлектростанций, в том числе Саяно-Шушенской ГЭС, должно быть согласовано одновременно или до приватизации и акционирования этого объекта. Из письма Правительства РФ от 17.11.1993 N 134-39102, совместного решения от 24.03.1993, писем от 13.09.1995 N 15-280, от 29.01.2002, от 31.01.2003 N ЮМ-6/3072 не усматривается, что Правительство РФ, органы власти Республики Хакасия по согласованию с Президентом РФ в соответствии со ст. VII Договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга Российской Федерации от 31.03.1992 разрешили вопрос о том, в чьей собственности должна находиться Саяно-Шушенская ГЭС, а также вопросы установления порядка ее приватизации и акционирования.
Суд кассационной инстанции посчитал, что признание Постановлением КС РФ N 15-П не соответствующим Конституции РФ п. 1 Указа N 923 исключило возможность учреждения на базе Саяно-Шушенской ГЭС дочернего акционерного общества РАО «ЕЭС России», в том числе и по согласованию с трудовым коллективом в редакции Указа N 1334. А значит, имущество Саяно-Шушенской ГЭС не прошло процедуру разграничения (федеральная собственность, государственная собственность субъекта Российской Федерации) на момент совершения действий по приватизации Саяно-Шушенской ГЭС и Государственный комитет РФ по управлению государственным имуществом не приобрел полномочий до решения вопроса о разграничении собственности совершать сделки со спорным имуществом (разд. 3 Постановления Совета Министров РСФСР от 21.01.1991 N 35), в том числе по отчуждению спорного имущества в частную собственность.
Спорное имущество, таким образом, должно было находиться в федеральной собственности до определения соответствующего собственника. Ответчики, таким образом, осуществили действия по передаче спорного имущества и приватизации Саяно-Шушенской ГЭС без разграничения собственности и определения порядка приватизации и акционирования как РАО «ЕЭС России», так и Саяно-Шушенской ГЭС, поэтому ими нарушены гражданские права и законные интересы субъекта Российской Федерации — Республики Хакасия.
Согласно п. 1 Указа N 923 Государственному комитету РФ по управлению государственным имуществом было поручено учредить государственное Российское акционерное общество энергетики и электрификации. Данная организационно-правовая форма переходная. После приватизации РАО «ЕЭС России» преобразуется в негосударственное акционерное общество, а его имущество должно также перейти в частную собственность. Именно с этим моментом должен быть связан переход прав от прежних собственников к новым и момент возникновения правоотношений, существенно касающихся и Российской Федерации, и субъекта Российской Федерации — Республики Хакасия.
Оценивая действия ответчиков в части внесения спорного имущества сначала в уставный капитал РАО «ЕЭС России», а затем в уставный капитал ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС», суд кассационной инстанции считает, что согласно абз. 12 ст. 12 ГК РФ и на основании п. 21, 25 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25.02.1998 N 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» оспариваемые сделки приватизации являются ничтожными на основании ст. 168 ГК РФ.
Часть сделки приватизации (ст. 180 ГК РФ) по включению спорного имущества в уставный капитал РАО «ЕЭС России» и сделка по включению его в уставный капитал ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС», являющиеся предметом настоящего спора, ничтожны в силу того, что при их совершении ответчиками допущены нарушения Указов N 922, N 923 и N 1334. При утверждении планов приватизации РАО «ЕЭС России» и Саяно-Шушенской ГЭС (утвержден РАО «ЕЭС России», а не Государственным комитетом РФ по управлению государственным имуществом) нарушены Положение о Государственном комитете РСФСР по управлению государственным имуществом, утвержденное Постановлением Совета Министров РСФСР от 21.01.1991 N 35, а также Указ N 721 и Положение о коммерциализации, п. 2.1.12 Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий на 1992 год и ст. 3, 4, 14 — 16, 18 Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР».
Рассмотрев дело в порядке надзора, Президиум ВАС РФ посчитал, что постановление суда кассационной инстанции подлежит отмене, решение суда первой инстанции и постановления суда апелляционной инстанции — оставлению в силе по следующим основаниям.
Согласно п. 1 Указа N 922 преобразование предприятий, объединений, организаций, входящих в топливно-энергетический комплекс, в акционерные общества, и их приватизация осуществляются в порядке, установленном специальными указами Президента РФ.
Пункт 1 Указа N 923 предусматривает при учреждении государственного Российского акционерного общества энергетики и электрификации внесение в качестве вклада в его уставный фонд гидравлических электрических станций единичной мощностью 300 МВт и выше согласно приложению N 2 к настоящему Указу, в которое включена Саяно-Шушенская ГЭС.
В соответствии с распоряжением Госкомимущества России от 31.12.1992 N 1013-р имущественный комплекс Саяно-Шушенской ГЭС был внесен в уставный капитал РАО ЕЭС и принят последним по акту приема-передачи от 11.01.1993 N 1.
Акт государственного органа (решение Госкомимущества России от 11.01.93) являлся основанием сделки приватизации — включения Саяно-Шушенской ГЭС в уставный капитал РАО ЕЭС. Без признания данного акта недействительным невозможно признать недействительной сделку приватизации и доказать, что право собственности Саяно-Шушенской ГЭС на ее имущественный комплекс основано на ничтожной сделке.
Пунктом 4 Указа N 1334 установлено, что на базе электрических станций, указанных в приложении N 2 к Указу N 923, с учетом мнения их трудовых коллективов учреждаются дочерние акционерные общества РАО ЕЭС.
Дочернее открытое акционерное общество «Саяно-Шушенская ГЭС» учреждено РАО ЕЭС 14.01.1993.
РАО ЕЭС 06.04.1993 утвердило по согласованию с Госкомитетом по управлению имуществом Республики Хакасия устав дочернего ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС» и план приватизации с приложением актов оценки имущества. Названное акционерное общество зарегистрировано Постановлением администрации г. Саяногорска от 20.04.1993 N 264.
Высшая судебная инстанция определила, что вывод суда кассационной инстанции о том, что именно с этой даты следует исчислять срок исковой давности по иску о применении последствий недействительности ничтожных сделок, противоречит законодательству и правоприменительной практике арбитражных судов.
В п. 8 совместного Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12.11.2001 и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 15.11.2001 N 15/18 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» установлено, что при рассмотрении дел о применении последствий недействительности ничтожной сделки следует учитывать, что для этих исков установлен десятилетний срок исковой давности, который в силу п. 1 ст. 181 ГК исчисляется со дня, когда началось исполнение такой сделки.
Данный срок применяется к тем искам, сроки предъявления которых, предусмотренные ранее действовавшим законодательством (п. 1 ст. 42 Основ гражданского законодательства), не истекли до 1 января 1995 г. (ст. 10 ФЗ «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»). Начало течения срока исковой давности в этих случаях определяется согласно ранее действовавшему законодательству (п. 3 ст. 42 Основ гражданского законодательства).
Имущественный комплекс Саяно-Шушенской ГЭС передан в уставный капитал РАО ЕЭС по акту приема-передачи от 11.01.1993.
О том, что данный комплекс внесен в уставный капитал РАО ЕЭС и на базе Саяно-Шушенской ГЭС создается дочернее акционерное общество РАО ЕЭС, истец должен был знать из упомянутых Указов Президента РФ и совместного решения от 24.03.1993, подписанного заместителем Председателя Совета Министров Республики Хакасия, первым заместителем председателя Госкомимущества Республики Хакасия, президентом РАО ЕЭС и утвержденного первым заместителем председателя Госкомимущества России. Поэтому срок исковой давности по первой сделке следовало исчислять с 24.03.1993, и на дату предъявления иска (14.04.2003) указанный срок был пропущен. Следовательно, имущество уже не могло быть возвращено в федеральную собственность.
Последующее внесение имущественного комплекса Саяно-Шушенской ГЭС в уставный капитал ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС» совершено РАО ЕЭС, которое, являясь собственником этого комплекса, включенного в его уставный капитал, вправе было учредить дочернее акционерное общество и утвердить его учредительные документы.
Поскольку внесение имущественного комплекса Саяно-Шушенской ГЭС в уставный капитал РАО ЕЭС и затем в уставный капитал ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС» проведено в соответствии с названными Указами Президента Российской Федерации и нарушений законодательства о приватизации не допущено, оснований для признания сделок приватизации Саяно-Шушенской ГЭС ничтожными не имелось.
Президиум ВАС РФ сделал вывод о том, что суды первой и апелляционной инстанций правомерно оценили совместное решение от 24.03.1993 в качестве согласительной процедуры для учета интересов Республики Хакасия при приватизации Саяно-Шушенской ГЭС. Установление льготных тарифов на электроэнергию для потребителей, расположенных на территории Республики Хакасия, направление дивидендов, начисленных на 40 процентов акций акционерного общества «Саяно-Шушенская ГЭС», на комплексное развитие энергетики Республики Хакасия, включая объекты инфраструктуры социальной сферы, и другие условия соглашения принимались в связи с приватизацией объектов электроэнергетики на территории Республики Хакасия и свидетельствуют о проведении согласительной процедуры. В качестве главного условия акционирования Саяно-Шушенской ГЭС был утвержден режим льготного тарифообразования. В частности, ОАО «Хакасэнерго» предоставлялось право покупать на Саяно-Шушенской ГЭС электроэнергию в объеме, необходимом для внутреннего потребления, по отпускному тарифу, утвержденному ФЭК для станции. Это в какой-то степени компенсировало согласие Республики Хакасия отказаться от права на долю в имущественном комплексе ГЭС.
ВАС РФ указал, что вопрос о стабильности достигнутого соглашения между Российской Федерацией и субъектом Российской Федерации — Республикой Хакасия в части условия об установлении льготных тарифов на электроэнергию должен решаться в ином порядке и не связан с предметом рассматриваемого иска.
Вывод суда кассационной инстанции о том, что в связи с Постановлением КС РФ N 15-П, признавшим неконституционным п. 1 Указа N 923, исключалась возможность внесения в уставный капитал РАО ЕЭС Саяно-Шушенской ГЭС и учреждения им на ее основе дочернего акционерного общества, является ошибочным, по мнению Президиума ВАС РФ.
Конституционный Суд РФ признал неконституционным п. 1 упомянутого Указа Президента РФ только с точки зрения разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектами.
Конституционный Суд РФ своим Постановлением не предопределил решения вопроса о том, в чьей собственности должны находиться гидроэлектростанции и другие объекты топливно-энергетического комплекса, а лишь обратил внимание сторон на необходимость использования предусмотренных ст. VII Федеративного договора положений об обязательном проведении согласительных процедур для урегулирования возникшего спора на основе обеспечения балансов интересов Российской Федерации и ее субъектов.
По мнению ВАС РФ, суды первой и апелляционной инстанций пришли к правильному выводу о том, что согласительные процедуры в процессе приватизации Саяно-Шушенской ГЭС проведены. Суд же кассационной инстанции, применив последствия недействительности возмездных сделок в одностороннем порядке и возвратив имущественный комплекс Саяно-Шушенской ГЭС в федеральную собственность, нарушил правило, установленное п. 2 ст. 167 ГК РФ, согласно которому при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой стороне все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре — возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.
ВАС РФ указал, что суд кассационной инстанции применил одностороннюю реституцию, не приняв во внимание, что имущественный комплекс Саяно-Шушенской ГЭС в том состоянии, в котором он находился на 11.01.1993, не сохранился, так как в период приватизации гидроэлектростанция еще не была введена в эксплуатацию. Кроме того, суд применил последствия недействительности сделок, не рассмотрев вопроса о возврате стороне по сделке (РАО ЕЭС) средств по строительству и техническому перевооружению данного объекта.
ВАС РФ посчитал, что суд кассационной инстанции не оценил также последствия изъятия имущественного комплекса для ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС».
Между тем изъятие имущественного комплекса влечет за собой банкротство акционерного общества, значимого для экономики региона, что существенно нарушит права и охраняемые законом интересы акционеров и кредиторов акционерного общества, других лиц и противоречит общественным интересам.
В связи с изложенным Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 12.03.2004 было отменено ВАС РФ на основании п. 1 и 3 ст. 304 АПК РФ как нарушающее единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права, а также нарушающее права и законные интересы неопределенного круга лиц или иные публичные интересы.
Интересно, что в случае удовлетворения иска возникал бы риск фактического прекращения действия условий приватизации Саяно-Шушенская ГЭС в части прав Хакасэнерго покупать электрическую энергию (мощность) с оптового рынка в объеме потребления на территории Республики Хакасия и по тарифу, установленному ФЭК РФ для Саяно-Шушенская ГЭС. Данные условия не имели четкого правового режима. Основным условием при акционировании Саяно-Шушенской ГЭС и создании ОАО «Хакасэнерго» как самостоятельных юридических лиц было обеспечение прав Республики на пользование энергообъектами, расположенными на ее территории, т.е. сохранение исторически сложившегося энергобаланса региона (ранее энергия Саяно-Шушенской ГЭС не продавалась на федеральном (общероссийском) оптовом рынке электрической энергии (мощности) — ФОРЭМ, а направлялась на удовлетворение нужд потребителей, расположенных в Красноярском крае и на территории Республики Хакасия).
Данные условия были закреплены в п. 7 решения о приватизации от 24.03.1993, в соответствии с которым акционерное общество «Хакасэнерго» покупает электрическую энергию в объеме потребления на территории Республики Хакасия с шин Саяно-Шушенской ГЭС по отпускному тарифу, утвержденному Федеральной энергетической комиссией для Саяно-Шушенской ГЭС, с учетом тарифной ставки РАО «ЕЭС России», по схеме прямых взаиморасчетов.
Таким образом, в п. 7 решения о приватизации были закреплены не только условия формирования тарифов, но и порядок распределения энергии и формирования обязательств по ее купле-продаже.
1. ОАО «Хакасэнерго» покупает электроэнергию Саяно-Шушенской ГЭС с шин электростанции. Это означает, что определено место исполнения обязательств — шины Саяно-Шушенской ГЭС (место разграничения балансовой принадлежности (собственности) сетевого хозяйства ГЭС и сетей РАО «ЕЭС России»).
В соответствии со ст. 1 ФЗ «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации» федеральный (общероссийский) оптовый рынок электрической энергии (мощности) определен как сфера купли-продажи электрической энергии (мощности), осуществляемой его субъектами в пределах Единой энергетической системы России. При указанных обстоятельствах покупка электроэнергии (место исполнения обязательств, определенное в решении о приватизации) производится не на оптовом рынке (ФОРЭМ), а непосредственно на шинах станции (вне пространства Единой энергетической системы России).
2. Оплата электроэнергии производится по тарифам, установленным ФЭК для Саяно-Шушенской ГЭС. Это означает, что соблюдается принцип государственного регулирования: осуществление поставок электрической энергии (мощности) и тепловой энергии (мощности) всем потребителям по тарифам, утвержденным в установленном порядке (ст. 4 ФЗ «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации»).
ОАО «Хакасэнерго» покупало электрическую энергию по тарифу, утвержденному ФЭК в установленном порядке и отражающему стоимость электроэнергии и мощности ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС». Условие о равенстве тарифов ОАО «Хакасэнерго» и ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС» определено решением о приватизации и не является льготой, так как покупка электроэнергии производится не в рыночном пространстве ФОРЭМ, а на шинах станции.
3. Оплата электроэнергии производится по схеме прямых взаиморасчетов с учетом тарифной составляющей РАО «ЕЭС России». Это означает, что ОАО «Хакасэнерго» оплачивает услуги по передаче энергии с шин ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС» до границы собственных сетей (ОАО «Хакасэнерго» не имеет собственного присоединения к шинам ГЭС, в связи с чем пользуется сетями ЕЭС России).
Из вышеизложенного следует, что решением о приватизации определен особый порядок распределения электрической энергии, производимой ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС». В соответствии с указанным порядком часть энергии (в объеме, необходимом для удовлетворения нужд Республики Хакасия) фактически исключается из обязательств по поставке и продаже на оптовом рынке (ФОРЭМ) и реализуется до поставки на оптовый рынок на шинах станции.
К указанным обязательствам (поставка энергии Саяно-Шушенской ГЭС в адрес ОАО «Хакасэнерго») правила и нормы о работе ФОРЭМ применяются только в части необходимости оказания услуг по передаче энергии. Условия о порядке формирования покупных тарифов на ФОРЭМ также не применимы, так как в отличие от иных субъектов ФОРЭМ, которые покупают энергию с оптового рынка, у ОАО «Хакасэнерго» четко определен контрагент — ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС», имеющий свой экономически обоснованный тариф. Тарифы же для иных потребителей ФОРЭМ устанавливаются на поставку с рынка от совокупности поставщиков.
Вышеуказанные особые условия покупки электроэнергии на шинах станции и как следствие — формирование тарифов на указанную энергию не противоречат ФЗ «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации», так как соблюдаются цели государственного регулирования, к которым отнесены:
— защита экономических интересов потребителей от монопольного повышения тарифов;
— создание механизма согласования интересов производителей и потребителей электрической и тепловой энергии;
— формирование конкурентной среды в электроэнергетическом комплексе для повышения эффективности его функционирования и минимизации тарифов.
Кроме того, соблюдены и принципы государственного регулирования:
— осуществление поставок электрической энергии (мощности) и тепловой энергии (мощности) всем потребителям по тарифам, утвержденным в установленном порядке;
— определение экономической обоснованности планируемых (расчетных) себестоимости и прибыли при расчете и утверждении тарифов.
Условия приватизации энергообъектов, расположенных на территории Республики Хакасия, были подтверждены Председателем Совета Министров Правительства РФ В.С. Черномырдиным (решение от 17.11.1993 N ВЧ-П 14-39102), который согласился с предложениями Министерства топлива и энергетики РФ, Госкомимущества России и РАО «ЕЭС России» о порядке реализации положений Указов N 923 и 1334 на территории Республики Хакасия и Красноярского края. Распоряжением Правительства РФ от 17 ноября 1993 г. было предусмотрено, что акционирование и приватизацию предприятий электроэнергетики, расположенных на территории Красноярского края и Республики Хакасия, необходимо завершить в соответствии с принятыми решениями и проведения дополнительной согласительной процедуры не требуется. На основании вышеизложенного можно сделать вывод о том, что Правительство РФ косвенно подтвердило условия совместного решения. Таким образом, условия о порядке покупки электроэнергии для удовлетворения нужд потребителей Республики Хакасия являются неотъемлемым элементом условий приватизации энергообъектов, расположенных на территории Республики, и соответствуют позиции Конституционного Суда РФ, высказанной в Постановлении КС РФ N 15-П по делу о соответствии Конституции РФ положений Указа N 923.
Между Правительством Республики Хакасия, РАО «ЕЭС России», ФЭК РФ, ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС», АО «Хакасэнерго» и РЭК Республики Хакасия 23.03.1995 было заключено Соглашение о сотрудничестве. Стороны договорились обеспечить выполнение условий приватизации объектов электроэнергетики, расположенных в Республике Хакасия, и взаимную гарантию сохранения принципов ценообразования на электрическую энергию в объеме ее потребления на территории Республики Хакасия. При этом ФЭК РФ обязывалась обеспечить делегирование РЭК Республики Хакасия полномочий по регулированию стоимости услуг по передаче электрической энергии по региональным сетям, а также обеспечить сохранение принципов формирования покупного тарифа для АО «Хакасэнерго» с ФОРЭМ. Постановлением Правительства РФ от 12 июля 1996 г. N 793 «О Федеральном (общероссийском) оптовом рынке электрической энергии (мощности)» АО «Хакасэнерго» включено в перечень участников — субъектов ФОРЭМ.
Учитывая масштаб ФОРЭМ, регулирование вопросов об установлении тарифов на электроэнергию, покупаемую и продаваемую с ФОРЭМ, в соответствии с ФЗ «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации» отнесено к компетенции ФЭК РФ. В то же время законодательство не содержало прямого запрета на делегирование полномочий ФЭК РФ соответствующим РЭК субъектов Федерации в части установления льготных тарифов для отдельных категорий потребителей. После достижения договоренности между ФЭК РФ и РЭК Республики Хакасия о передаче последней полномочий ФЭК РФ по установлению льготных тарифов РЭК Республики Хакасия будет вправе установить льготный тариф на электроэнергию для отдельной категории потребителей. При этом не имеет значения, сколько конкретных потребителей будут пользоваться данной льготой, поскольку важным является ее направленность на неопределенный круг лиц. Это не противоречит ФЗ «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации», поскольку им предусмотрена возможность делегирования полномочий ФЭК РФ соответствующим РЭК субъектов Российской Федерации (ст. 10 Закона).
Впоследствии Протоколом ФЭК РФ от 20.02.1997 действие условия совместного решения об отпуске электрической энергии АО «Хакасэнерго» с шин Саяно-Шушенской ГЭС по отпускному тарифу, утвержденному ФЭК РФ для Саяно-Шушенской ГЭС, было подтверждено на пятилетний срок.
В соответствии с Постановлениями ФЭК РФ от 19.12.1997 N 127/3, от 06.03.1998 N 12/3 тариф ОАО «Хакасэнерго» на покупку электроэнергии с ФОРЭМ был установлен исходя из условий приватизации Саяно-Шушенской ГЭС.
Поскольку выставление государством определенных условий по сохранению профиля объектов при продаже государственного предприятия является элементом сделки приватизации, носящим публично-правовой характер, у всех участников гражданского оборота в случае приобретения такого предприятия (объектов) в период действия соответствующих условий возникает обязанность обеспечить их соблюдение в полном объеме.
Эту аргументацию подкрепляют положения ч. 2 и 5 ст. 31 Закона о приватизации. Согласно этим нормам определены «обременения приватизируемого государственного или муниципального имущества — публичный сервитут», среди которых названа «обязанность использовать приобретенное в порядке приватизации государственное или муниципальное имущество по определенному назначению». Упомянутый Закон устанавливает сохранение ограничений при всех сделках с этим имуществом вплоть до их отмены.
Письмом Мингосимущества РФ от 31.01.2003 N ЮМ-6/3072 подтверждается, что основным условием при акционировании Саяно-Шушенской ГЭС и создании ОАО «Хакасэнерго» как самостоятельных юридических лиц было обеспечение прав Республики Хакасия на пользование энергообъектами, расположенными на его территории. Это было достигнуто посредством предоставления ОАО «Хакасэнерго» права покупать электроэнергию в объеме внутреннего потребления Республики Хакасия с шин ОАО «Саяно-Шушенской ГЭС» по отпускному тарифу ФЭК РФ для названной станции.
Обыгрывание в процессе о деприватизации Саяно-Шушенской ГЭС тезиса об ущемлении прав Республики Хакасия на участие в управлении энергетикой изначально являлось малоперспективным. Сложившаяся на уровне ВАС РФ и ФАС Восточно-Сибирского округа практика с учетом толкования Постановления Конституционного Суда РФ N 15-П основывается на том, что разграничение собственности между Российской Федерацией и субъектом либо не произошло (поэтому Российская Федерация вправе распорядиться своей собственностью), либо приватизация учитывала интересы субъекта РФ.
Еще одним показательным примером является спор о признании недействительной сделки приватизации Новосибирского оловянного комбината.
Как следует из материалов дела, преобразование Новосибирского оловянного комбината в акционерное общество производилось на основании Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» и Указа N 721. По плану приватизации от 13 октября 1992 г. N 1001 трудовому коллективу предоставлены льготы по первому варианту.
Между тем на момент приватизации комбинат являлся арендным предприятием. Причем имущество было передано предприятию в аренду в январе 1990 г. без права выкупа. Поэтому согласно абз. 6 п. 2 ст. 15 Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» арендатор имел право на приобретение арендованного имущества только по конкурсу или на аукционе. Комбинат не мог приватизироваться и в соответствии с Указом Президента РФ от 1 июня 1992 г. N 721, так как положения Указа к арендным предприятиям не применяются.
В последующем Госкомимущество РФ в письме от 29.01.1993 N АЧ-2/586 установило порядок приватизации арендных предприятий, не имеющих право выкупа по договорам аренды. Указанные предприятия могут быть преобразованы в акционерные общества открытого типа, все акции которых продаются на чековом аукционе, аукционе, конкурсе и приобретаются арендаторами на общих основаниях.
Таким образом, преобразование арендного предприятия в акционерное общество с предоставлением трудовому коллективу льгот по первому варианту произведено с нарушением законодательства о приватизации.
Во исполнение Постановления прокуратуры Новосибирской области от 11.07.1994 комиссией с участием представителей Комитета по управлению государственным имуществом Новосибирской области и Контрольно-финансового управления Министерства финансов РФ проводилась ревизия принятых комбинатом актов по приватизации. В результате проверки установлено, что предприятие занизило размер уставного капитала и неверно определило его структуру (долю государственного имущества и членов арендного коллектива).
Кроме того, комбинатом не представлен суду состав учредителей акционерного общества (членов бывшего арендного предприятия) с определением доли каждого учредителя.
Поэтому суд первой инстанции правомерно признал недействительными план приватизации и учредительные документы только в части предоставления трудовому коллективу льгот, формирования и структуры уставного капитала и состава учредителей.
Признание недействительными плана приватизации и учредительных документов в целом не было вызвано необходимостью, особенно учитывая, что это приведет к ликвидации акционерного общества. Между тем акционерное общество осуществляет хозяйственную деятельность более двух лет. Акции, находившиеся в государственной собственности, проданы на аукционах и инвестиционных торгах в соответствии с законодательством о приватизации, продажа части акций произведена за приватизационные чеки, которые в настоящее время изъяты из обращения.
Суд также не принял во внимание то, что нарушения, допущенные предприятием при преобразовании в акционерное общество, не носят неустранимый характер и комбинатом принимаются меры к приведению учредительных документов в соответствие с законодательством.
При таких обстоятельствах Президиум ВАС РФ указал, что кассационная инстанция и надзорная коллегия ВАС РФ без достаточных оснований признали недействительными план приватизации и учредительные документы акционерного общества в целом, а не в части положений, не соответствующих требованиям законодательства. Здесь чуть ли не впервые появился тезис об оценке целесообразности ликвидации действующего градообразующего предприятия из-за несоблюдения еще несуществующего законодательства (так как суды кассационной и надзорной инстанций сослались на письмо Госкомимущества России, датированное полугодом позже приватизации комбината) государственными органами.
Есть два рода следствий для разрешения правовой неопределенности в изложенных правоотношениях. Первое предполагает более вдумчивый подход к вопросу о недействительности соответствующих сделок приватизации. Второе обусловливает в целом взвешенный подход к последствиям аннулирования компании с момента ее создания и требует изучения и следования общеевропейским подходам практики регулирования вопроса недействительности компаний.
В странах, исторически рассматривающих компанию как договор, ее недействительность регулировалась нормами обязательственного, точнее, договорного права. Она являлась недействительной, если был недействителен лежащий в ее основе учредительный договор; недействительность учредительного договора наступала по тем же основаниям, что и недействительность любой сделки: пороки воли ее сторон, недееспособность сторон и пр.
В результате все основания, по которым двусторонний договор является ничтожным или оспоримым, распространялись в принципе и на компании. Строгое следование договорному праву приводило бы, однако, к тому, что изъяны учредительного договора автоматически влекли бы за собой недействительность компании. Кроме того, недействительную компанию следовало бы рассматривать как не существовавшую, поскольку по общему правилу недействительная сделка с самого начала не порождает каких-либо правовых последствий. Это серьезно нарушало бы устойчивость оборота. Поэтому и во Франции, и в других странах романской системы правила о недействительности компаний были смягчены по сравнению с аналогичными правилами, относящимися к договорам. Во-первых, не всякий изъян учредительного договора вызывал недействительность компании: в большинстве случаев участникам предоставлялась возможность устранить нарушения. Во-вторых, если она все-таки признавалась недействительной, то последствия недействительности распространялись лишь на будущее время.
Другие страны ЕС, опираясь на органическую теорию, делали вывод о том, что в случае изъянов учредительного договора компания как самостоятельная организация продолжает существовать по крайней мере в отношениях с третьими лицами, если выполнены предусмотренные в законе требования к ее созданию. Например, в Германии недееспособный учредитель не становился участником компании, но сама компания продолжала существовать между дееспособными участниками. Так обстояли дела в Бельгии и Люксембурге.
Таким образом, и в случае признания сделок приватизации недействительными, как и в других случаях признания сделок ничтожными по основанию нарушения законодательства, судам следует более гибко и взвешенно анализировать нарушения закона на предмет их серьезности и неустранимости. Такая тенденция в судебно-арбитражной практике постепенно прокладывает себе путь.
Унификация законодательства на уровне директив ЕС привела к тому, что перечень оснований недействительности в ст. 11 первой Директивы ЕС является закрытым, т.е. компания может признаваться недействительной только в перечисленных в этой статье случаях. Так, по формальным основаниям общество может быть признано недействительным, если:
1) отсутствует учредительный акт или не соблюдены требования предварительного контроля за созданием общества, установленные государством-участником;
2) учредительный договор или устав общества не содержит сведений о наименовании общества, вкладах, размере уставного капитала или о цели деятельности общества.
Эти два формальных основания дополняются четырьмя материальными:
1) фактическая цель деятельности общества является противозаконной или нарушает общественный порядок;
2) не соблюдены национальные нормы, касающиеся оплаты уставного капитала общества;
3) все учредители общества являются недееспособными;
4) вопреки национальным нормам общество создано менее чем двумя учредителями.
Недействительным общество может быть признано только по решению суда (п. 1 ст. 11 первой Директивы). Это решение подлежит публикации, в результате которой оно приобретает силу для третьих лиц. Последние могут опротестовать данное решение в течение шести месяцев после его публикации. Такой протест предусмотрен правом Франции, Бельгии и Люксембурга. Недействительность общества влечет его ликвидацию (абз. 2 ст. 12). Недействительность тем самым распространяется только на будущее время (действие «ex nunc»). Немаловажно отметить, что сама по себе недействительность не влияет на действительность обязательств общества перед третьими лицами и обязательств третьих лиц перед обществом. Иностранные кредиторы могут быть уверены, что признание компании недействительной никак не повлияет на действительность ее обязательств перед ними. В случае же признания приватизации российского предприятия недействительным такие гарантии не кажутся столь явными.
В заключение отметим, что мы исходим из позиции, что весь процесс приватизации — сложный юридический состав, причем состав связанный, в котором входящие в него юридические факты должны иметь определенную последовательность. В связи с этим в случае признания недействительным плана приватизации или решения об условиях приватизации «рушится» сам состав процесса приватизации. Исцелить такой процесс приватизации невозможно, так как нет первичного акта, на основании которого может быть проведена приватизация. Совершенно иная ситуация складывается в случае признания недействительным договора (при наличии в нем пороков, не связанных с принятыми ранее актами, направленными на приватизацию). В таком случае мы имеем незавершенный состав (по терминологии О.А. Красавчикова), но данный состав, как представляется, исцелим, поскольку возможно вновь заключение договора, ведь есть основа решения о приватизации. Статья подготовлена информационным отделом ПС Юр.Центра при содействии авторов Кряжевских К.П., Кряжевских О.В.

Итак, юристы нашего Центра (адвокаты Москвы, Московской области) предлагают своим клиентам следующие услуги:
— консультирование устное, письменное, письменные заключения (консультация юристов в офисе, адвокат с выездом к клиенту, юрист on-line — бесплатные вопросы юристу на сайте, в форуме);
— юридическая консультация (VIP), в том числе VIP бесплатная юридическая консультация на сайте и непосредственно по электронной почте постоянным клиентам и новым клиентам, пришедшим по рекомендации;
— проверка документов, договоров, исковых иных заявлений, жалоб по всем юридическим вопросам, связанных с недвижимостью, строительством, по спорам юридических лиц;
— составление адвокатом, профессиональным юристом документов, договоров, исковых иных заявлений, жалоб;
— полное сопровождение сделки, включая страхование рисков, оценки имущества,
убытков, защита прав граждан при заключении договоров по приобретению имущества (в т.ч. недвижимости);
— представление адвокатом интересов в судах всех инстанций;
— юрисконсульт по обслуживанию юридических лиц (предприятий, организаций) — разовые юридические консультации, постоянное юридическое обслуживание;
— исполнительное производство;
— другие юридические услуги по жилищному праву, жилищным спорам, гражданским делам, хозяйственным, налоговым спорам.

ПЕРВЫЙ СТОЛИЧНЫЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ЦЕНТР
Телефон: (495) 64-911-65 (многоканальный), 649-41-49.

30.07.2006

Совет АДВОКАТА